Я прошла немного вперёд, наткнувшись на высокие двери.
– Пришла, - обрадовалась я, постучавшись косточками пальцев.
Дверь открылась, на пороге появилась моя крёстная. От неожиданности она сложила ладони и воскликнула:
– Девочка моя приехала! Слава тебе, Господи!– обрадовалась Наталья Серафимовна, увидев меня, и перекрестилась.
Я бросилась к ней в объятия и зарыдала на груди.
– Что ты, что, моя ясная? Почему плачешь? Я чего-то не знаю?
– Матушку схоронили, не успела вам написать, – сквозь рыдания вымолвила я.
– Боже спаси, какое несчастье! – Крёстная обняла меня и завела в комнату. - Успокойся, моя милая, и рассказывай. О кончине отца твоего весточку получила, не успела приехать – больных сопровождала в лечебницу, поздновато вернулась. А тут… Беда такая настигла. Как же так? Что вдруг?
– Ничего не знаю. Никто не знает. Всё произошло после похорон батюшки. Матушке нездоровилось. Откуда ни возьмись приехал какой-то человек выразить соболезнование. Сказал, что близко был знаком с отцом. Они сидели, разговаривали, Антонина с ними чай пила. Ночью матушке совсем стало худо. К утру она отошла, и вслед за ней – сестра.
– Ниночка, девочка, мне не нравится эта история. Без причины люди не умирают вот так, тем более молодые. А кто этот человек?!
– Не знаю. Я его не видела. В тот день меня дома не было. Подруга матушки – Настасья Павловна, вы её знаете, забрала меня к себе на денёк после того, как схоронили батюшку. Няня поведала, когда я вернулась.
Крёстная посмотрела на меня сосредоточенно и тяжело вздохнула.
– Это твоё и наше счастье. Молодец, Настасья, что увела к себе. Господь её послал. Так Он сохранил тебе жизнь.
– А их, их зачем забрал?! – вырвалось у меня сквозь рыдания.
– Не знаю. Со временем правда проявится, мы узнаем, кто этот человек и зачем приезжал. Потом другие факты всплывут. Всё тайное когда-то становится явным, – произнесла задумчиво крёстная. Я заметила, что она отдалилась от меня. Дорога к её мыслям мне была заказана до поры до времени.
– Вы полагаете, это он… – нарушила я её уединение.
– Утверждать не могу, но сердцем чую. Ты многого не знаешь, моя девочка. – Крёстная говорила медленно, растягивая слова, о чём-то напряжённо думая.
Тогда я не обратила внимания на сказанное ею. А зря.
– Где же я его искать буду? И след простыл. В глаза не видела. Нянька послала к Настасье Павловне человека, чтобы сообщил о том, что случилось. После этого она привела меня домой. Я в полуобморочном состоянии пребывала. Ни говорить, ни пить, ни есть не могла. Отказывалась от всего, когда няня приносила в мою комнату. Агаша всё причитала, что прямиком пойду за усопшими, если откажусь принимать пищу.
– Плохие вести ты привезла.
– Да, плохие.
– Поживи в монастыре, успокой душу, приведи мысли в порядок, потрудись на благо Господа нашего, а там, глядишь, легче на сердце станет и переживёшь невосполнимую утрату. Подумаю тем временем, что дальше делать будем.
– Вы полагаете, смогу успокоиться и смириться?
– Не об этом толкую. В делах мирских труднее душу успокоить. В монастыре для этого созданы условия. Не уговариваю тебя остаться здесь навсегда.
Она замолчала. Я видела, что назойливые мысли не давали ей покоя, теребя сознание.
– Что толку в разговорах? Погости, а там сама решишь, что для тебя лучше.
– Дорогая крёстная, для этого я приехала. Вы – родной человек, плохого не подскажете. Поживу с вами и к Васильку поеду. Тяжко мне одной в имении.
– Поступай, как душа велит, милая моя. Я с тобой в делах праведных и в молитвах. Немного освобожусь, навестим могилки матушки твоей, Антонины и отца. Нынче дел много.
Наталья Серафимовна обняла меня, сердцем обогрела, и мне стало немного легче.
Затворническая жизнь
Монастырский уклад строг, однообразен, и далеко не каждый смертный способен его осилить. Этот непростой выбор люди делают осознанно, самостоятельно, обжалованию и жалости он не подлежит. Всё расписано по минутам, думать некогда, следует трудиться во славу Всевышнего упорно и ежедневно в поте лица своего. В перерыве между молитвами и трапезами послушницы работают. Ни на что другое времени не остаётся.
В основном отношения в этом замкнутом пространстве строились на взаимопомощи и взаимовыручке, но встречались среди послушниц вредные, злые, завистливые люди. Здесь, как нигде, ярко и выпукло вскрывались самые болевые точки, выявлялись закоренелые недостатки монахинь – отзвуки прошлой жизни в миру. Одними молитвами не избавиться от старых привычек. Настоятельница советовала новым девушкам пожить в монастыре, поработать, привыкнуть к внутреннему распорядку и только после испытания принимать окончательное решение. Никто никого не неволил. Случалось, что девушка не справлялась, не выдерживала и возвращалась к обычной жизни. Наталья Серафимовна с благословением отпускала.