– Вы танцуете? Позвольте пригласить вас на мазурку? – Передо мной вырос красавец, сошедший с полотна великого Микеланджело. Узкая маска частично прикрывала глаза. Я обомлела: незнакомец был необыкновенно красив и обаятелен.
– Что же вы молчите? Танцуем?
Я в замешательстве кивнула. А он только этого и ждал, подхватил меня, и мы понеслись в ритме бодрой мазурки.
Весь вечер мой новый кавалер не отходил от меня. В конце он спросил:
– Позволите, я навещу вас?
– Вы знаете, где я живу?
– Узнаю.
– Мне пора, тётушка заждалась, – увела глаза в сторону, новый знакомый смущал меня своим взглядом.
– Завтра ждите. - На этом мы расстались.
Всю ночь я не могла уснуть. Лицо незнакомца стояло перед глазами. Он всецело завладел моими мыслями. Мне захотелось увидеть его опять и утонуть в его объятиях, ничего подобного никогда раньше со мной не случалось. Неизвестность пугала, дискомфорт присутствовал в моём состоянии.
– Влюбилась, как гимназистка, в первого встречного, - отчитывала я себя. – Будь что будет, хочу быть с ним. - Я понимала, что это чистой воды сумасбродство, но ничего не могла с собою сделать. Меня тянуло к нему. Ночь прошла нервно.
Утром вскочила по первому же звоночку колокольчика.
– Что с тобой, дорогая? Ты так рано никогда не встаёшь, - удивилась тётушка.
– Кто-то приехал? - Меня бил нервный озноб.
– Посыльный привёз корреспонденцию. Почему ты так встревожена?
– Ничего, пройдёт. – Мой растерянный вид вызвал у Софьи Гавриловны много вопросов. Поразмыслив, тётушка заподозрила:
– Ты случайно не вчерашнего танцора ожидаешь?
Я опустила глаза.
– Нина, – в голосе Софьи Гавриловны появился металл. - Этот человек не нашего круга. Такие вот вертопрахи вскружат голову, и поминай как звали, а что потом?!
Я молчала.
– Ты что же, влюбилась?! – спросила она, осторожничая. Но слова её прозвучали, как грохот молота по наковальне.
Говорить я не могла, душили слёзы, стало тяжело дышать.
– Вот только этого нам не хватало. А как же Прохор Петрович? Ну да, что я спрашиваю, - расстроилась Софья Гавриловна. - Чем этот прохвост тебя так расстроил?
– Я Прохору Петровичу ничего не обещала. – Слёзы хлынули из глаз ручьём, удержать их не было сил.
– Сделаем так. Иди к себе и успокойся. Подумаю, чем тебе помочь. К обеду спустишься?
– Да.
– Отдохни, и вся дурь пройдёт.
Я провела несколько часов в напряжении, об отдыхе и не помышляла.
Ближе к обеду зазвонил колокольчик у двери, я вздрогнула. Через несколько минут постучались в дверь.
– Войдите.
Служанка внесла в комнату корзину с цветами.
– Только что принесли, - доложила она.
– От кого?
– Не могу сказать, барышня. Софья Гавриловна не разрешает письма читать.
– Хорошо, Даша, поставь. Спасибо. Можешь идти. – Служанка ушла.
Я подошла к корзине.
– Вот и первая ласточка, – достала маленький конверт, припрятанный в цветах. Сверху большими буквами было написано:
«От поручика Долинского».
Вынула письмо и прочитала:
«Милостивая Нина Андреевна! Я влюблён. Не в силах ждать, к вечеру прибуду. Будьте моей.
Ваш Иннокентий».
– Это как понимать?!
– Нина, можно к тебе? - На пороге появилась тётушка. Увидев мой растерянный вид, она подошла, взяла из рук письмо, пробежала глазами и раскраснелась:
– Ты понимаешь, что он тебе предлагает?
– Нет.
– Очень прошу тебя – не теряй благоразумия.
Зазвонил колокольчик, тётушка прислушалась.
– Кто-то приехал. Оставайся здесь, пойду посмотрю.
Моё сердце заколотилось. Не выдержала, вышла из комнаты и услышала голос поручика. Он тихо о чём-то разговаривал с Софьей Гавриловной.
Я притаилась, припала к стене. Вскоре гость уехал, а я вернулась к себе в комнату.
– Нина, - вошла Софья Гавриловна. – Вот, возьми, просил передать тебе.
Я взяла из её рук конверт.
– Спасибо.
– Читай.
– Не сейчас, как-то нехорошо себя чувствую.
– Ты не заболела, часом, от переживаний?
– Не знаю.
Софья Гавриловна подошла ко мне и приложила руку ко лбу.
– Ба, да ты вся горишь. Называется, съездили на маскарад. Переохладилась вчера, открытое платье, в зале было довольно прохладно. Как же так? Ложись, вызову доктора.
– Не беспокойтесь, пройдёт.
– Нет уж. Ложись. Скажу Даше, чтобы принесла тебе чай. Дам распоряжения и вернусь.
– Спасибо вам. - Я расклеилась, настроение совсем упало, ничего не хотелось.
Опять зазвонил колокольчик. С трудом и не сразу различила голос Прохора Петровича. Легла, укрылась, меня бил сильный озноб.