– Прошу прощения, милая барышня. Может быть, вы мне объясните, что всё это значит? – он рукой указал мне на перевёрнутое кресло с обломанной ножкой, разбитую вазу и треснутое зеркало над комодом.
– Ваше сиятельство, этот человек незнаком мне, схватил на улице, когда я возвращалась домой с выставки, закрыл голову мешком, обвязал туго вокруг шеи, чтобы я не смогла выпутаться и сбежать. Как вещь затолкнул в карету и привёз сюда.
В глазах графа пробежала молния, он негодовал.
– А потом, что было потом?! Я слышал крики.
– Что было потом? У него лучше спросите. Не могу говорить, простите. - Слёзы побежали из глаз, не было сил удержать их.
– И ты ей веришь? Сама мне навязалась. А сейчас всё выдумала. Лгунья… – завопил графский сынок.
– Замолчи, негодяй. Не позорь меня перед девушкой. По одному твоему виду ясно, что правду говорит наша гостья, вернее, твоя пленница.
– Простите, вы не могли бы назвать своё имя? - обратился граф ко мне, снижая тон голоса.
– Княжна Нина Андреевна Ларская, - присела я в реверансе с опущенной головой, глотая слёзы.
– О боги! Вы дочь покойного Андрея Гавриловича – юридического советника государя?
– Совершенно верно, ваше сиятельство.
– Нина Андреевна, голубушка, считаю своим долгом попросить у вас прощения за случившееся недоразумение и пригласить ко мне. Здесь вам оставаться не следует. На моей половине и поговорим обо всём. Вы не будете возражать?
– Нет, ваше сиятельство. Вы вызываете доверие и располагаете к общению.
– Прекрасно. Пойдёмте, я сопровожу вас. А с тобой… – Граф сдержался только потому, что не хотел выяснять отношения в моём присутствии. - Мы завтра поговорим. Пора ставить точку. Сколько можно терпеть твои выходки? Ты своим безобразным поведением позоришь доброе имя нашего рода. Хватит, - строго заявил он сыну.
Здесь так необычно
Граф Гомельский своим отношением расположил меня: он успокаивал, уговаривал, объяснял, что не надо расстраиваться – всё образуется. Уверял, что никогда больше ничего подобного не повторится – немедленно примет меры. Я слушала, понемногу пила чай и старалась не возвращаться в мыслях к поступку его сына. Одно мешало: от сильного потрясения судорожно сжималась вся внутри и долго не могла прийти в себя. Меня преследовали бешеные глаза похитителя и звериное выражение его лица. Константин Львович отвлекал, рассказывая о своей супруге, о том, как они дружно жили. Поделился со мной, чем занимался в молодости и чем увлекался долгие годы. Рассказывал, что и до сих пор его волнует эта миссия, но уже не так усердно принимает участие.
– Сил поубавилось, – как он выразился.
– Вы знаете, моя матушка занималась благотворительностью, и я бы хотела продолжить дело её жизни.
– Всячески одобряю. Я помогу вам по мере сил, если не возражаете.
– Что вы? Буду рада любому совету и дружеской помощи. В этом деле требуется много горячих сердец.
– Вы правы. Слава Богу, вам лучше. Отвлеклись, и хорошо. – Граф как-то странно посмотрел на меня.
– Да, немного отпускает. Вы меня спасли, благодарю вас.
– С ним я разберусь, не сомневайтесь. Давайте сделаем по уму. Я отправлю посыльного к вашей тётушке, чтобы она не волновалась и знала, что племянница загостилась у меня. Вы устали, не так ли? Переволновались. - Я кивнула. - Мы поужинаем, и служанка проводит вас в комнату для гостей, отдыхайте. А утром к завтраку – добро пожаловать. Затем сопровожу вас домой. Согласны?
– Спасибо за доброту и заботу. Тронута. Ваше сиятельство, вы читаете мысли? Едва держусь на ногах. Благодарю, ваша проницательность поражает.
– Это мелочи. Так и сделаем. Желаю вам хорошо отдохнуть, набраться сил и успокоиться. – Граф подошёл ко мне и поцеловал руку. Он позвонил в колокольчик.
Не прошло и минуты, как постучались в дверь.
– Входи, Арина, - пригласил он служанку, которая незамедлительно появилась на пороге.
– Стол накрыт?
– Да, барин.
– Нина Андреевна, прошу вас.
За ужином так, между прочим, граф Гомельский сказал:
– Ниночка Андреевна, я всё думал и настроился открыться вам.
– Что-то не так, ваше сиятельство?
– Не волнуйтесь. Сейчас вы всё узнаете. Сами видите, я очень одинок. Веду затворнический образ жизни. Нет, я, конечно, выезжаю, когда нужно, принимаю участие в благотворительных аккордах. Иногда в собраниях встречаюсь с единомышленниками. Отдыхаю на даче за городом. Веду переписку с оставшимися в живых старыми друзьями. Но всё это ширма. В душе пустота. - Граф пригубил ароматный напиток в фигурной фарфоровой чашечке с кокетливой ручкой.