Официантка подала мужчине заказ: две порции мороженого, бутылку воды и графинчик с вином.
— Да-а, — сказал Виктор, не зная, что сказать. — Жизнь. Ничего особенного.
— Тьфу, — зашипела Наденька, изгибаясь над столом ближе к Виктору. В глазах ее заметался огонек, точно светлая игла. — Ты, ты… Ничего особенного. Вон ты какой! А я-то с тобой про луну турусы развожу. А у тебя душа, оказывается, лягушечья. Как — ничего особенного? Что же тогда особенное? Если он достанет нож и начнет отпиливать ребенку ухо? Это будет особенное? Вот что, Витенька! Ты поступаешь в университет, значит, хочешь стать интеллигентом… Так? Соверши поступок. Ступай туда и сейчас же запрети этой свинье пьянствовать при ребенке. Слышишь?
— Но как же… не совсем…
— Тогда я сама пойду. Слышишь?
«Пойдет, — понял Виктор с восхищением и холодея. — Пойдет и устроит скандал».
— Глупо, — сказал он. — Тебе кажется — благородно, а на самом деле глупо. Неучтиво, если хочешь…
Надя Кораблева глядела на него, как коллекционер глядит на экзотическую бабочку редчайшего вида, еще трепыхающуюся, но уже пришпиленную булавкой к картону.
— Да, — добавил Виктор, надеясь принять ее гнев целиком на себя. Он стыдился публичных скандалов. — Да! Твоя девичья экзальтация просто неуместна. И не строй из себя, пожалуйста, барышню-институтку… Может, конечно, ты не знаешь, так я тебе сообщу. Тебе будет любопытно. Мужчины пьют вино очень давно, еще до революции начали пить. Оно продается в любом продовольственном магазине. Его пьют даже некоторые преподаватели университета, у кого хочешь спроси.
— Остроумно. И дальше?
— А что?
— Про неучтивость, про неучтивость объясни девушке.
— Подойти к незнакомому взрослому человеку и прочитать ему нотацию — неучтиво, — твердо объяснил Виктор.
— Ты так считаешь?
— Так все поголовно считают.
— Видимо, ты уже все выложил, что имел?
— Да.
— Тогда послушай меня.
Виктор склонил голову — весь внимание. Ему нравилось, с каким ледяным бешенством она на него смотрит. Это тебе не разговор про луну.
— Скажи по совести, будущий историк. Если бы при тебе хулиганы били девушку — ты бы вступился?
— Смотря сколько их будет, хулиганов.
— Ну все. Часы мне говорят, я трачу время.
Надя Кораблева грациозно качнулась со стула, он не успел ее задержать, хотя попытался. Она отстранила его руку, как отмахиваются от мухи. «Неврастеничная избалованная девчонка, — подумал Виктор, — но уже мне, наверное, некуда деться».
За столик к мужчине Надя подсела, не спрашивая разрешения. Мальчик сразу ее узнал. Узнал и мужчина.
— Рыбы больше нет, тетя! — сказал мальчик.
Мужчина ему пояснил:
— Она, наверное, выпить хочет, Лешенька.
Ее решительность будто корова языком слизнула. И возбуждение улеглось. Надя почувствовала себя обиженной девочкой, попавшей в ловушку. Милый мальчик смотрел на нее с любопытством и ждал, что она скажет. Мужчина, у которого лицо вблизи оказалось совсем помятым и серым, напротив, ничего не ждал. Даже вроде и не удивился, скучая, уставился рыбьими пустыми глазами куда-то на занавески. Пальцами нервно поглаживал свой бокал.
«Чего я приперлась? — с внезапным отвращением к себе подумала Надя. — Куда лезу? Обыкновенный алкаш с сыном. Какое мне дело до них, а им до меня. Как глупо!»
Пауза затянулась, ее молчаливое сидение за столиком становилось все нелепее. Виктор, поди, потешается. Скалится ей в спину. Она не оглядывалась, устала. Страшно устала от экзаменов, от напряжения последних дней. Тело ее устало, и она на секунду ощутила, какой хиленькой когда-нибудь будет старушкой. Дохленькой, горбатенькой старушенцией с мерзким, судя по всему, сварливым характером.
— Может, и правда нальете мне глоточек? — жалобно попросила она.
Просьба была дикая, но мужчина опять ничуть не удивился. Мальчик с уважением взглянул на отца, который сразу догадался, зачем эта тетя к ним пожаловала.
— Тетя, оно горькое, вино-то, — предупредил мальчик.
— Какая я тебе тетя, — улыбнулась Надя Кораблева, — заладил — тетя, тетя. Тебе сколько лет?
— Восемь.
— А мне семнадцать. Разница всего девять лет. Хочешь, зови меня Надей. Это мое имя.
Мальчик кивнул, засмеялся, облизал ложку.
— Попросите лучше у папы мороженого.
Впервые мужчина взглянул на гостью пристально, в глубине его холодных глаз мелькнула вялая усмешка.
— Вы что, девушка, с жиру беситесь? Что вам нужно?