— Зачем же так грубо?
— Ступай, вон парень твой заждался.
Надя не сдвинулась с места.
— Подождет.
— Собственно, чем я привлек ваше внимание? Объясните!
Голос мужчины ржаво заскрипел, и в нем послышалась угроза, осторожное предостережение. Мальчик заерзал на стуле, недоумевая:
— Папа, не сердись! Чего ты?
— Я не знаю, — объяснила Наденька. — Вы пьете вино, а здесь мальчик… Я решила…
— Ну?
— Я сегодня сдавала экзамены в университет, переволновалась. Мне показалось…
— Сдали экзамен?
— Сдала.
— Поздравляю. Такие, как вы, обычно проныривают всюду без экзаменов. А вы вот, значит, по-людски надумали, через парадный вход. Весьма достойно.
Что-то останавливало Надю Кораблеву от ответной резкости. Мальчик совсем растерялся и недоумевающе взглядывал то на отца, то на нее. В его глазах было столько доброжелательности и готовности веселиться, что хватило бы на десятерых таких отцов. Он прямо-таки без слов приглашал их обоих взять и расхохотаться. А уж он-то, мальчик, поддержит их так, что чертям станет жарко. «Ну давайте, давайте, — приглашал его синий взгляд. — Хватит, в самом деле, канителиться!» И обмазанные мороженым пухлые его губы заранее растягивались в улыбку.
— Моего папу зовут Федор Анатольевич, — похвалился он. — Мы с ним еще в «Детский мир» сейчас поедем… Хотите с нами? Папа, давай возьмем ее с собой. Ну, папа! Ты же видишь, у нее, наверное, никого нет. Ее все бросили… А мы с папой никого не бросаем… Тетя Надя! Хочешь, мы тебе протянем руку помощи, бледнолицая сестра?
— Хочу, — сказала Надя Кораблева. К стулу ее будто приклеило. — Возьмете, Федор Анатольевич?
— Возьмем, возьмем! — закричал мальчик и хлопнул в ладоши.
Однако был в его радостном крике оттенок неуверенности. Он ее, возможно, шумом и хлопаньем в ладоши и хотел изгнать из своего дружелюбного сердечка.
— Вы, девушка, развлечений ищете, — сказал Федор Анатольевич наставительно. — Это понятно. При вашей внешности и в вашем возрасте всех желательно покорить и прибрать к рукам. Если же не выходит, начинает копошиться внутри этакий червячок досады… Послушайте совета, давите этого червячка сразу, иначе он принесет вам много хлопот. И пожалуйста, не сбивайте с толку моего Алешу, не пользуйтесь его детской слепотой, не терзайте. Еще успеете в жизни себя утвердить таким образом… До свидания. Пожалейте своего кавалера, он стал весь желтый.
Наденька спросила:
— Федор Анатольевич, почему вы так выражаетесь: «желательно», «весьма достойно» — какая-то архаическая лексика. Вы работаете архивариусом?
— Кем?
— Архивариусом. Нет, серьезно?
— Папа — инженер, — сообщил мальчик, философски разглядывая пустую вазочку. — Может быть, еще купим мороженого? Вы пока поговорите, а я поем.
Федор Анатольевич щелкнул его по носу, поднял свою рюмку, выпил. Мальчик следил за ним с одобрением.
— Вкусное вино? — поинтересовалась Наденька.
— Крепкое и, главное, дешевое.
— А что вы празднуете? Леша, у вас сегодня какой-то праздник?
— Я не думаю, что праздник. Папа утром сказал: пойдем, сынок, полечимся. Ну, мы и пошли… Вино противное, как лекарство. Я один раз пробовал. Папа им лечится от горя.
— Ну, ну, — остановил сына Федор Анатольевич. — Зачем ей это знать… Вы, девушка, еще не потеряли желания отведать сей напиток?
— Выпью с огромным удовольствием.
Он налил ей и себе по полному бокалу, графинчик опустел. Леша забрал его себе и понюхал с видом опытного дегустатора.
— Пахнет ничего, пап. Пить можно.
— Можно, — согласился Федор Анатольевич. — Вот мы сейчас и выпьем с этой дамой.
Усмешка, до того еле тлевшая в глубине его глаз, сейчас стала выпирать наружу и изменила его лицо не в лучшую сторону. Жиденькие брови сошлись к переносице, губы приоткрылись, обнажив слева металлический зуб.
— Да, — отметила Наденька. — А вы далеко не красавец, Федор Анатольевич.
— Что же вы красавца-то там бросили?
— Никуда не денется.
Она начала пить портвейн, и он потек по ее непривычному горлу жаркой песочной струей. Она видела, что бокал все еще полон, и пила, пила, заглатывала в себя огонь и краску. Выпила почти до дна.
— Так я и думал, — сказал Федор Анатольевич, кривясь совсем уж в непристойной улыбке.
— Что?
— Нет, ничего. Еще заказать?
— Конечно.
Подошел Виктор, поздоровался корректно.
— Надя, пойдем, пора!
— Куда пойдем?
— Домой.
— Да вы не стесняйтесь, молодой человек, — обратился к нему Федор Анатольевич. — Присаживайтесь. Я и вам закажу грамм двести. Больше не могу, извините великодушно. Денег нет.