— Падлы, они взяли Гошку! — Заскрипел он зубами. — Привезли в кузове пикапа. Скрученного. Теперь привязали к кольцу в стене и пытают. Вырезали из спины ремень.
— Он знает точку? — Перебил я его.
— Ни хрена он еще толком не знает — первый выход. Не знает и координат. Он вообще пока только орет, ничего не говорит. Боль то какая…
— Сколько их?
— Немного. Трое приехали на джипе. Четверо вышли из-за стены. Ругали приехавших, что приперлись сюда. Здесь у них запасной склад боеприпасов с малой охраной. Правда есть связь с главарями. Вот почему эти, которые на джипе, сюда его приволокли.
— Ты понимаешь по-афгански?
— Не все, но достаточно. Родился и всю жизнь прожил в Средней Азии, там и служил до Афгана. Тюркские языки казахский, туркменский чем-то схожи с афганским. Если они не на иранском говорят. Тут диалектов, черт ногу сломит. Пуштуны, таджики, узбеки…. Но к делу! Что предпримем? У нас меньше трех часов в запасе.
— По одному человеку с гранатами к зениткам. Пока духи прислушиваются к происходящему внизу бьем их гранатами. В каменных капонирах им деться некуда. Одновременно вы двое берете на себя тех, внизу. Со склона вам сподручно, да они и не ожидают нападения.
— Все правильно, майор. Я так и прикинул для себя.
— Чего же спрашиваешь? Командуй. Ты кто по званию?
— Старший лейтенант.
— Вот и забудь, что я майор. Действуй.
Он быстро определил нам с радистом и подползшим Сашей по душманскому капониру, мы сверили часы и установили время одновременного первого броска гранат. Это будет сигналом для ребят, затаившихся на склоне оврага.
Все окончилось в течении двух — трех минут. Ровно столько понадобилось чтобы забросить в каменные загородки по три гранаты, выскочить следом и пустить контрольные очереди через проход в бруствере. Полыхнули одновременно с трех сторон оврага взрывы, усиленные и размноженные эхом. Не успели просвистеть последние, не доставшиеся зенитчикам осколки, как протрещали короткие суматошные очереди калашниковых, добивавшие окровавленные человеческие туши, ворочавшиеся среди станин перевернутых зенитных установок и ящиков с боеприпасами. Безжалостные пули вспороли халаты, линялые пропотевшие рубахи, зеленые куртки духов. В ответ снизу, со дна оврага, ударили было длинные, не жалеющие патронов очереди, но быстро захлебнулись, словно подавившись очередным патроном на самом разбеге. Защелкали выстрелы из пистолетов, взревел автомобильный мотор и смолк, обрезанный, перекрытый сдвоенным разрывом гранат. Все стихло раньше чем мы скатились по склонам к душманскому логову.
На дне оврага пылал открытый пикап с крупной белой надписью Тойота на задней стенке. Разбросанные вокруг него, вонюче чадили обгорелые тела духов. Видимо они возили в кузове канистры с бензином, потому, что горело все очень хорошо. Возле стенки, не дотянувшись до распахнутой дощатой двери валялись крепко прошитые очередями три трупа в добротных защитных куртках и распущенных пулями на ленты чалмах.
Вся разведгруппа осталась цела, только старшему шальная ответная пуля пробила ладонь, вырвав кусок мяса между большим и указательным пальцем. Он скрипел от боли и ругался стараясь приладить на место подушечку индивидуального пакета. Радист, он же и медик группы, помог, ловко перехватив бинтами кисть и остановив кровь. Потом достал из аптечки шприц-тюбик и вколол прямо через рукав комбинезона в предплечье, немного подумал и сделал второй укол в бедро.
— Пошевелите пальцами, товарищ старший лейтенант, — попросил радист.
— Порядок, шевелятся, значит нервы и кости целы, остальное заростет. Когда это они успели Вас?
— Местные кинулись к дому, они и вышли-то без оружия, только с пистолетами, фраера. Приезжие метнулись к своему джипу, намериваясь побыстрому смотаться. Только и успели на ходу дать пару очередей навскидку. Мы гранаты кинули. Едва успел разжать после броска ладонь, как она пуля достала. На секунду раньше и граната рванула бы в руке.
— Что это у тебя майор с подбородком?
Действительно, во время атаки зенитного капонира меня что-то тупо стукнуло по челюсти, но я не обратил на это внимание. Тем более, что особой боли не почувствовал, просто подбородок онемел и потерял чувствительность. Теперь проведя по нему рукой обнаружил косой срез, отделивший кусок кожи и мяса. Кровь залила шею и грудь. Не так правда и много крови.
Больше раненных в группе не оказалось, и радист занялся было мною, но тут, уже отходя от нервного возбуждения и напряжения боя мы услышали жалобный стон, доносившийся от стены бандитской базы. Все как по команде повернулись на этот звук, вспомнив из-за кого все дело, в конечном итоге, затеяно.