– Да? А меня он учит арифметике, – выпалила Велентайн. – Думаю, детям лучше иметь крылья, а не хвосты.
– Боже мой, Дженни, ты спасла моего сына. – Глаза Софии были полны слез.
– … а ваш сын и Габриель… спасли мою Ингри. Теперь нас навсегда связали тесные узы, – Дженни качала малышку на руках. Габриель улыбнулся ей и потрепал Ингри по головке.
– А тебе не кажется, cara, что нас давно связывают тесные узы? – тихо спросил он. – Послушаем Рокко. Он хочет что-то нам сказать.
– Мне нечего было делать в ту субботу вечером. Не было денег, чтобы пойти куда-нибудь, потому что Хорас Лейк не заплатил нам. Помнишь, Гейб? – Габриель кивнул и крепко сжал губы. – Я пошел посмотреть на птиц. Он был здесь. Раньше я никогда не видел этого человека, Гейб. Он не из путевых обходчиков. И не тот большой дурак, Зорн. Он был страшно пьян или не в себе. Я не понял ничего, кроме того, что он хочет убить меня. Необязательно меня, любого, кто войдет через эту дверь. Может быть, он ожидал кого-то еще.
– Меня, – отрывисто сказал Габриель.
– Он бросился на меня, размахивая стальным багром, когда я упал, он потащил меня… потащил меня к стене. Я очнулся на том месте, где была Ингри. Я…
– О'кей. На сегодня хватит, Рокко, – Саверио обнял сына. – Не переутомляйся.
– Ты узнаешь его, если вдруг встретишь? – спросила Дженни.
– Не знаю. Было довольно темно. Луна скрылась за облаками. Я помню… многое, но его лицо не сохранилось в моей памяти. Если бы услышать его голос… Кто знает? Что ты скажешь об этом, Гейб?
– Тем вечером кто-то заглянул Дженни в окно. Возможно, подвыпивший прохожий, или некто, высматривавший меня или ее. Может быть, он видел нас вместе. Кто бы он ни был, он направился на крышу и сидел там, ожидая меня… или Дженни.
Лицо Габриеля застыло. Он вспомнил о ночном визите Джеси к Дженни, и ревность сжала его сердце. Карвало, его новый «друг», мог обезуметь от ревности. Он мог ждать Габриеля. Он принял за него Рокко.
На этот счет у Дженни были свои подозрения. Она подумала, что только озлобленный изувер, каким был Чарльз Торндайк, способен на такую жестокость. Если именно он совершил это злодеяние, то она виновата в том, что скрыла от Габриеля и остальных его приезд в Нью-Йорк, никому не рассказала, что он был в ее квартире.
ГЛАВА 26
– Дженни, у меня есть вечернее платье, которое подойдет тебе, – убеждала Бейбет. – Моя портниха еще не закончила его. Самое главное, оно еще не подшито. Ты выше меня всего на четыре дюйма. Я сейчас же пошлю за швеей, и она подгонит платье на тебя. – Глаза Бейбет озорно блестели. Она была, как никогда, хорошенькой. – Я настаиваю, чтобы вы с Габриелем пошли с нами на обед. Я представлю его как аристократа… как их называют в Италии? Графы? Он будет Габриелем д'Агнелли, графом той деревни, из которой он родом, Алпи Апауне.
– Почему нам нельзя пойти под своими именами, без обмана? – Дженни сосредоточенно покусывала нижнюю губку. Она делала бахрому на красивой шали со всеми оттенками малинового и красного, ослепительную, словно полуночное солнце Севера. – И потом, что наденет Габриель? Они с Джеси носят одежду разного размера.
Дженни представила, как Габриель натягивает на широкие плечи и мускулистые руки пиджак Джеси, который на глазах расползается по швам. В комнату, сияя белозубой улыбкой, вошел Габриель. На плече он нес ящик с инструментами. Глаза и мысли Дженни сразу же переключились на брюки для него. Интересно, как он влезет в брюки Джеси. Они ему не просто узкие… а тесны… везде. Она громко рассмеялась и мило покраснела. Габриель понимающе подмигнул ей. Он с первого взгляда понял ее мысли, прищурился и бросил на нее страстный взгляд. Дженни залилась густым румянцем. Бейбет сделала вид, что не заметила их полные желания, томные взгляды. Она встала из-за прялки и подошла поближе к Габриелю. Она еще не стала хорошей пряхой, но очень любила сидеть за прялкой. Во-первых, прялка была очень красивой, во-вторых, она напоминала о сказках, которые Бейбет очень любила. И еще потому, что все вокруг говорили ей, что рядом с прялкой она выглядит очаровательно и эффектно.
– Элфрид почти такого же роста, как Габриель, – она внимательно оглядела Агнелли с головы до ног.
Если бы это была не Бейбет, а другая женщина, такой взгляд, несомненно, взбесил бы Дженни, но она знала, что ее подруга не заглядывается на мужчин, в том числе и на этого представителя сильного пола, который кажется очень довольным собой.
– Нет, у Элфрида не совсем такой размер, Джен, как у этой ожившей статуи Микеланджело. Плечи Элфрида не идут ни в какое сравнение, и шея у него тощая… И талия у него полнее. Да и не совсем такой рост. Умелая рука устранит все недостатки. – Бейбет все еще нетерпеливо дергала шнурок звонка, когда Элфрид вошел в комнату.
– Вы звонили, мисс? – холодно спросил он.
Его раздражение мог заметить лишь человек, хорошо знавший дворецкого. Дженни почувствовала себя неловко. Бейбет ничего не заметила.
– Да, да, конечно, я звонила. Станьте с Габриелем спина к спине. А, вот как… – Она кивнула. – Элфрид, покажи нам свой гардероб. Дворецкий побледнел.
– Мой… что, мисс? Прошу простить за смелость, мисс, но могу я спросить, зачем?
Он казался совершенно спокойным, однако, на самом деле был оскорблен посягательством на свою частную жизнь.
– Габриелю Агнелли нужен приличный смокинг. У тебя есть подходящий? Ты можешь одолжить его на время?
Мужчины все еще стояли рядом.
– Что мне нужно? Эй, Дженни, что здесь происходит? – Габриель недовольно рассмеялся.
– Бейбет приглашает нас на званый обед вечером… и ей хочется увидеть тебя в смокинге.
– У меня нет вечернего платья, мисс, – вмешался Элфрид. – У меня есть фраки для обслуживания за завтраком, а не за ужином.
– Фрак тоже подойдет. Спасибо, Элфрид. У тебя, несомненно, найдется белый жилет и туго накрахмаленная белая манишка? Мы скажем, что у графа д'Агнелли пропал багаж…
– Мы ничего не скажем, – Габриель оглушительно захохотал. – Я полагаю, что «граф» сам найдет подходящую одежду, которая будет хорошо сидеть на нем. Если мне придется сыграть роль графа, то кем будет Дженни?
Он мысленно несколько раз одел ее в разные наряды. Ей подойдут черные кружева и рубины, спускающиеся в ложбинку бюста. Или светло-синий шелк и жемчуга. Ее простая красота заслуживает, чтобы поразить изяществом и блистать в любом обществе, ей совсем не нужны никакие драгоценности. Достаточным украшением служат смеющиеся синие глаза и каскад блестящих золотых волос. «Даже если так, – подумал Габриель, – Дженни будет носить бриллианты, хотя сияние ее собственной красоты затмит их блеск».
– Дженни будет шведской герцогиней. Так, что еще? – спросила Бейбет. – Габриель, вы умеете танцевать?
Влюбленные посмотрели друг на друга.
– Мы встретились с Габриелем во время танца и только потом заговорили. – Она нежно взглянула на Габриеля. – Он… лучший… танцор.
Платье Дженни, сшитое из незаконченного платья Бейбет, имело пышную голубую атласную юбку с отливом. Широкий пояс из алого шелка был завязан большим бантом на талии сзади. Лиф платья Дженни сшила сама из удивительно легкой светлой ткани – настоящее произведение искусства. Вьющиеся стебли и мелкие цветочки золотых, зеленых, алых и оранжевых тонов разбросаны по всему лифу. Дженни скроила и присобрала его, как крестьянскую блузу. Глубокий вырез открывал молочно-белую кожу над высокой грудью. Шелковистые волосы зачесаны назад и завязанны узлом на затылке. Два или три завитка свободно струились по нежным щекам. На ней не было драгоценностей, только маленький белый бант в волнистых волосах. Длинную шею обвивала узкая черная лента с букетиком темно-розовых бутонов.
В ожидании Габриель бродил по большому мраморному холлу, на стенах которого висели картины эпохи Возрождения. Увидев Дженни, спускающуюся по широким ступеням лестницы, он застыл на месте.
– Бог мой, все херувимы и серафимы на этих полотнах не сравнятся с тобой по красоте, – сказал он тихо и протянул ей три белые розы. Можно я поцелую тебя? – Он подал ей руку, когда она остановилась на нижней ступеньке.