Почему нет?
Господи, нет, как представлю, аж тошно становится. Ну да, а сейчас прям у меня праздник тела, но, увы, не души. Тело действительно ноет, между ног саднит.
Можно сейчас сколько угодно сожалеть о том, что случилось, рвать на себе волосы, сдирать кожу, проклинать, даже биться дурной головой о стену. Даю ту самую свою дурную голову на отсечение, что мой пасынок, тот самый, который вырос во всех местах… да сколько же я могу повторять эту фразу, лишь будет ухмыляться своей идеальной улыбкой мне в глаза и отпускать грязные шуточки.
Но мое самобичевание ничего не даст и не изменит. Все уже свершилось, произошло и случилось. Я всегда рационально смотрела на жизнь, не летала в розовых облаках и позволила себе полюбить лишь раз — отца Макса.
В данной ситуации после своего промаха и слабости я должна быть выше, взрослее, а значит, и мудрее. Надо сделать вид, будто ничего не было. А ведь на самом деле ничего не могло и быть, даже представить то, что могло быть между мачехой и пасынком, пусть даже сыном покойного мужа, мог только больной психически человек.
Это ведь недопустимо. Этому никто не поверит, даже если кому-то рассказать. Позиция была так себе, она не снимала ответственности, несла в себе еще больше угрозы моему спокойному существованию. А уехать опять на филиалы означало показать слабость, я не могу и не должна так поступать, мне не девятнадцать лет.
Боже, ему всего девятнадцать, в декабре перед Новым годом исполнится двадцать лет. Макс всегда, сколько я его знала, не любил свой день рождения, потому что все внимание было приковано не к его празднику, а к предстоящей встрече Нового года. Он даже как-то один раз уже наряженную двухметровую елку уволок на помойку в загородном доме.
Псих.
Был им и остался. Но до чего сексуальный псих.
Прикусила губу, сжала бедра, по телу пронеслась дрожь, стало жарко. Мое сознание все помнит, и даже тело откликается при воспоминаниях о минувшей ночи. Как после душа Макс повел меня на кровать, как снова долго и жадно целовал, я позволила, я хотела больше, я горела, и мне не было стыдно.
Потом он устроился между моих широко разведенных бедер, упираясь коленями в матрас, провел несколько раз головкой члена по половым губам, дразня возбужденный клитор. А потом вошел в меня, растягивая, заполняя полностью. Широкие плечи, сильные руки, резкие толчки, мои крики, его хрип.
На телефон начали приходить новые сообщения, не хочу даже их читать, Маринка почему-то решила, что я должна писать кипятком вокруг Семена, метить свою территорию, указывая на то, что он мне безумно нравится. Потом телефон начал настойчиво вибрировать, говоря о том, что кто-то звонит.
Пришлось выбраться из своего убежища, сесть на кровати, прикрыть грудь одеялом, с опаской смотря на дверь, которая была приоткрыта. На экране телефона высветилось: «Семен, вино и кони», пришлось так его записать, у меня своеобразное чувство юмора.
Поморщилась, но надо ответить. Иначе этот настойчивый мужчина, который, видимо, уже писает кипятком около меня, будет разрывать телефон весь день, не давая покоя, а мысли у меня и так куча дерьма.
Бросила взгляд на настенные часы и удивилась — десять утра, я редко позволяю себе так долго спать. Видимо, вчерашний стресс, а еще секс повлиял на организм благотворительно. Я заснула, провалившись в серую бездну, в которой был туман, перемешанный с мраком, зыбкий и вязкий. Я в нем парила, как в невесомости, и не могла выбраться.
— Алло. Я слушаю.
— Инга, наконец-то, я уже думал, ты не ответишь мне. Наш договор в силе?
Вот было бы здорово, если бы я не ответила, а он расстроился и пустил себе пулю в висок. Какая же я злая.
— Договор? Что за договор? — тру виски, прикрыв глаза, даже не хочу вспоминать, о чем мы там договаривались. Я ведь не могла обещать ничего сверхъестественного после бутылки вина?
— Как же, ты вчера пообещала, что составишь мне компанию. Я покажу тебе своих прекрасных жеребцов.
Да, точно, у Семена своя конюшня за городом, и он обещал похвастаться ее обитателями. Мне вчера хватило одного жеребца во всех смыслах этого слова. И он вспахивал мою целину
— Слушай, Семен, я даже не знаю. Как-то столько дел навалилось. Может быть…
Не успела договорить, со стороны кухни стали слышны шумы, там кто-то ходил, звенел чашками, включилась микроволновка, загудела кофемашина. Значит, Максим никуда не ушел, он дома. Был все это время здесь, может быть, даже спал рядом со мной за несколько минут до моего пробуждения. А сейчас что-то делает на кухне, и значит, валить надо мне.