В главном корпусе Государственного архива очень интеллигентная тетенька сказала, что ему следует пройти в корпус, расположенный рядом — на набережной Красного флота, дом четыре, что в особняке Лавалля. Именно там располагается теперь читальный зал архива, где ему работники и подготовят искомые документы.
Все еще внутренне радуясь своей выдумке с прощальным презентом, Никита снова вышел на Сенатскую и направился к Неве. Завернул налево в сторону Дворца бракосочетаний… Вот и подъезд дома Лаваллей. Про него, вроде как еще и Некрасов писал, мол «львы снаружи сторожат»… Трубецкого отсюда прямо на допрос по везли, вспомнилось Никите из институтского курса. А Илонке, дуре супервайзерской, — ей вот хрена резинового нынче привезли! И Никита снова широко улыбнулся своим мыслям…
В закутке, где сидели работники архива, явно справлялся чей-то маленький сабантуй.
— Кто у вас по департаменту герольдии? — спросил было Никита.
— У нас, вообще-то, обеденный перерыв, — дуэтом ответили две некогда молодые девицы, явно замученные бытом и борьбой с безденежьем. А третья, постарше, та еще и уточнила, мол не просто обед, а праздничное чаепитие, коллегу с днем рождения поздравляют, а некоторые назойливые посетители только мешают отправлению торжества…
Никиту осенило.
Он учтиво, насколько хватило запаса политеса, извинился перед дамами, велев им оставаться на местах и никуда не уходить.
Выскочил на набережную, тормознул такси и, не скупясь, не считаясь с заряжавшим цену водителем, приказал ехать до ближайшей кондитерской. По дороге купил еще букет цветов… Большущий. Белых, желтых и голубых в хрустящем целлофане. И торт тоже купил большущий. Кремовый с розочками. Не забыл и шампанское.
Виновница торжества аж прослезилась.
— Ада. Ада меня зовут, — сказала она, протягивая руку.
— Ах, это судьба! — галантно отозвался Никита. — Ведь мою маму тоже Адой зовут…
Девушки-подружки тут сразу заулыбались и начали стрелять в Никиту глазками. В угол, на нос, на предмет…
— Откуда вы такой?
Никите налили чаю в граненый толстый стакан, какие раньше в годы его детства стояли в автоматах для газированной воды.
— А цветы замечательные, спасибо вам, — говорила Ада, подкладывая Никите торта на листочек белой писчей бумаги.
Именно Ада и оказалась той самой девушкой, что работала по делам Департамента герольдии.
— Вам нужны описи родословных по губерниям, — сказала Ада, — я знаю, как искать, вы завтра приходите, я вам все подготовлю, я даже припоминаю, мне Захаржевские несколько раз попадались, я даже, кажется, заказную опись родословной по Захаржевским видела…
— Заказную? — переспросил Никита, отхлебывая из граненого стакана.
— Видите ли, представители знатных фамилий специально заказывали Департаменту герольдии составление родословных описей, что и именовалось генеалогическими древесами, и департамент делал, а мы теперь храним…
— Значит, где то здесь есть и наше древо? — спросил Никита.
— Наверное, — ответила Ада, — надо только точно установить, к каким Захаржевским вы принадлежите.
— И это можно выяснить именно здесь, в архиве? — наивно и доверительно спрашивал Никита.
— Мы сделаем все возможное, — сказала Ада. — Завтра заходите, я уже что то для вас соберу…
Вечером звонила Илона.
— Негодяй! Тебе это так просто не пройдет! Тебя мои ребята в парадной отвалтузят, бошку тебе проломают…
И трубку бросила.
Ага! Значит, задело!..
На следующий день изыскатель генеалогического древа отправился в особняк Лавалля к двум часам. К обеду.
Перед тем как взять такси, в своем гастрономе купил большую подарочную коробку конфет фабрики «Рот-Фронт» и снова торт с меренгами и цукатами.
— Вы нас балуете и закормите так, что мы скоро талии свои потеряем, — кокетливо улыбаясь, сказала та из вчерашних девушек, что в одиночестве сидела теперь в читальном зале за конторкой администратора.
— А где Ада? — поинтересовался Никита.
— Адочка для вас, молодой человек, тонны архивных документов вчера вечером перелопатила и теперь в хранилище отбирает нужные, выписки делает, — как бы с упреком и с тайным значением сказала девушка.
— Ну уж я готов не поскупиться, — в растерянности пробормотал Никита.
— Вот-вот, сводите Адочку в театр, она очень Мариинку любит, особенно балет…
Балет в Никитины планы не входил.
«Я лучше бы деньгами», — хотел он сказать, но вовремя сдержался, потому как к конторке, поправляя на ходу явно новую прическу, приближалась Ада.
— По Мак-Тэвишам, как я и предполагала, почти ничего. Некий Дэвид Мак-Тэвиш с женой Дейрдрой прибыл в Петербург из Эдинбурга в девятьсот первом году, имел аптеку на Каменно-островском, дом сорок два. В революцию следы семьи теряются. Я бы на вашем месте послала запрос в Шотландию, адрес я дам… Теперь по Захаржевским…