— Хай, — ответила она с приветливой улыбкой.
После двухнедельной борьбы с собственным здоровьем, бег Павлу давался трудно, и Клэр, жалея его, не убыстряла темп, а двигалась почти шагом… Павел дышал тяжело, но выглядел счастливым.
— Спасибо тебе за статьи.
— Я рада, что ты их заметил.
— Ты их так увеличила, что разглядел бы и слепой, да и расклеила по всей квартире. Несложно было разобраться, что это не реклама туалетной бумаги.
— Я рада, что ты снова в форме.
— Ну до полного восстановления еще далеко, но к среде обещаю тебя перегнать на финише нашей дистанции.
— Посмотрим, а проигравший устраивает ужин.
— О’кэй, я в любом случае твой должник за твою неоценимую заботу о моей научной форме, с меня безусловный ужин при свечах.
— Но без алкоголя.
— Ну-у-у, так уж совсем?
— Тогда без крепкого алкоголя…
У Павла от счастья зашлось сердце.
— У нас проблемы, — сказал главный администратор, усаживаясь в предложенное директором кресло.
— Проблемы? — удивленно приподнял бровь директор.
— Кто-то спровоцировал сбой работоспособности объекта «десять».
— Каким образом?
— Ему вбросили информацию, вызвавшую сильнейший эмоциональный стресс.
— Каким образом?
— Ему подбросили фоторепортаж о сексуальных похождениях его жены.
— То есть, тем самым вы утверждаете, что здесь против нас работает враг?
— Этого следовало ожидать.
— А что с программой «семья»?
— Он оказался хитрецом, он нас обыграл…
— И все ваши дилеи, все ваши электронные фокусы пошли коту под хвост?
— Да, сэр…
— Вам надо выяснить, кто подбросил «десятому» информацию.
— Уже занимаемся, сэр.
— Это дело рук… оппозиции. Вы понимаете, о ком я…
— Мы найдем шпиона, сэр.
— Найдите, иначе вас пустят поплавать с вашими акулами и барракудами…
Никто из руководства Ред-Рок его ни словом не упрекнул за двухнедельное отсутствие в лабораторном корпусе.
А подчиненные ему техники и лаборанты, те и ухом не повели при появлении шефа, как будто он и не пропадал нигде, а только вышел на полчаса, на ги брэйк, и сразу вернулся.
А на столе накопилось отчетов за две недели экспериментов. Разгребая завалы бумаг, Павел ворчал себе в нос, никто, де, моей работы делать не хочет, но и порадовался: значит, начальство никому не смеет делегировать даже части его обязанностей. Доверяют. И это хорошо.
А вообще, двухнедельная пьянка — такой стресс для мозговой серой массы, что в ее глубинах резко могут созреть новые идеи, которые раньше, по трезвости, никак не могли вылупиться…
Клэр пришла к нему в вечернем платье. Он просто обомлел. Она была воплощением соблазна.
От завитка светлых волос на шее возле левого ушка, от волнующей, сдавливающей дыхание нежной канавки между восхитительными грудями в глубоком вырезе ее платья, от схватывающих спазмом в горле изумительных линий, безошибочно угадывающихся под тонким бархатом от Армани… и до нежных розовых ноготков на пальчиках ее ног, что безупречным педикюром выглядывали из носочков ее лаковых босоножек на высоченной шпильке каблука…
И она так мило и просто улыбалась ему…
— Ну вот, я и пришла! Надо помочь на кухне? Где фартук? Где плита?
Но все к ее приходу уже было готово.
Не был бы он тогда бывшим начальником геологического отряда… И даже экспедиции! Эх, сколько картошки он перечистил в своей кочевой жизни русского геолога! Так что…
Так что присаживайтесь, милая Клэр! Будьте как дома!
Сценарий ужина при свечах был продуман до мелочей. Все-таки ученые тем и отличаются от иных смертных, что способны все предусмотреть. Особенно, если это касается ужина с милым другом.
— Хочу посмотреть меню вашего ресторанчика, мистер хозяин, — шутливо заявила Клэр, присаживаясь в кресло у низкого, располагающего к неофициальному общению стола.
— Какое может быть меню у русских, — воскликнул Павел, — водка и икра!
— Понятно, то-то я гляжу по телевизору на вашего президента, он, по моему, трезвым вообще никогда не бывает, — сказала Клэр, — и вообще, мы ведь договорились, что вечеринка обойдется без крепких напитков.
— Договор дороже всего, — ответил Павел, вручая Клэр бокал с собственноручно приготовлен ной «Маргаритой».
— А ты еще и бармен? — изумилась Клэр.
— И повар, но это ты еще оценишь, а пока наслаждайся аперитивом…
Из их почти полугодового общения Павел знал, что Клэр — ученая-орнитолог, занимается миграциями птиц, у нее в лабораторном корпусе в клетках живут тысячи пернатых, от маленьких синичек, которые, как известно, лучше в руках, чем журавль в небе, и до самых натуральных розовых фламинго. Но Павел никогда не мог взять в толк, а зачем здесь птицы? И при чем тут орнитология — в забытой Богом Ред-Рок Вэлли?