— Да, можете… — сказала она тихим голосом, но когда Макмиллан с Петти, переглянувшись, заерзали на стульях, готовясь к следующему ходу, они услышали спокойный и бесстрастный голос королевы Ордена иллюминатов. — Можете, как и всегда могли, рассчитывать на мое внимание. Особенно, если речь идет о процветании Ордена. Но я хотела бы задать вам два вопроса. Всего лишь два.
— Мы вас внимательно слушаем, — пробормотал Петти, чувствуя, что выигрышное дело начинает вдруг скользить и пока непонятно, в какую сторону.
— Считаете ли вы, господа, любое деяние, совершенное по велению Ордена, благом?
— Бесспорно. Все цели Ордена — благие и справедливые.
— Если же эти деяния совершает человек не в мягком кабинетном кресле или за ресторанным столиком, а с риском для жизни, стреляя, убегая, переодеваясь и тому подобное? Достоин ли такой человек, даже будучи рядовым членом Ордена, всяческой помощи и защиты?
— Несомненно…
— Если же члены Ордена, зная о грозящей ему опасности, не предпринимают немедленных мер, а придерживают нужную информацию, решая, как ее выгоднее использовать для своих целей, не подрывает ли это устоев нашего братства?
Петти и Макмиллан молчали.
— Сравните два этих, скажем так, условных лица. Одно на передовой, рискующее жизнью за общее дело. Другое, или другие, как вам будет угодно, в теплом тылу обделывают за спиной Ордена свои личные делишки. Интересно бы узнать мнение но этому поводу Капитула… Что же вы молчите, господа?
— Надеюсь, вы не нас имеете в виду, госпожа? — проговорил побледневший Макмиллан.
— Кончено, нет. Вы меня должны извинить за фантазии. Так вы, кажется, говорили о каком-то недоразумении, которое вы обязаны устранить в кратчайшие сроки?
— Вам, госпожа, не стоит беспокоиться, — ответил поспешно Петти, — предоставьте все своим подданным. Мы все решим быстро и без потерь.
— Вы сказали: без потерь?
— Да. Разумеется, без потерь с нашей стороны. Что же касается стороны противоположной, то… Словом, в этом деле присутствует человек, который представляет особую опасность. Так сказать, эпицентр ваших… простите, госпожа… наших потрясений.
— Кто этот человек?
— Агент ФБР Питер Дубойс. Работает в Особом Девятом отделе. Упрям, несговорчив, педантичен, честолюбив… Словом, этот человеческий узелок надо не распутывать, а разрубать по рецепту Великого Александра.
— Кажется, он русский, — зачем-то добавил Макмиллан.
— Русский… — повторила леди Морвен в задумчивости. — Как вы сказали его имя? Так вот. Нейтрализуйте этого Питера Дубойса. Вы меня поняли?
— Да, госпожа.
— Нейтрализуйте Дубойса, но не ликвидируйте его. Пока он нужен нам живым. Живым… Вы меня хорошо поняли? Говорить глупости, что ни один волос не должен упасть с его головы, я не буду, но сохраните ему жизнь любым способом. Хоть в психушку его сажайте…
Питер Дубойс — Кэт Броган — Хэмфри Ли Берч
Вашингтон — Бетизда, Мэриленд — Миллсборо, Делавэр
Июль, 1996 год
Слежку Питер почувствовал сразу. Не то чтобы засек что-то подозрительное, а именно почувствовал — кожей, затылком, спинным мозгом. Два часа он петлял по городу, не столько, чтобы оторваться от преследования, но скорее, чтобы убедиться: «хвост» действительно есть. Но никакие уловки не сработали. Преследователи ничем не проявили себя. Неприятное ощущение между тем не проходило.
И, только добравшись до дому, Питер получил недвусмысленное подтверждение, что это все-таки не была паранойя. Сработала незаметная «контролька» — волосок, подклеенный снизу к дверце письменного стола, был оборван. Значит, пока он отчитывался перед начальством, а потом колесил по столице, кто то успел побывать в его квартире. Все вещи, все бумаги, были на своих местах, ничего не пропало, но, возможно, кое что прибавилось…
Одного «жучка» Питер обнаружил на задней стенке своего компьютера, среди множества гнезд, проводков, разъемов. С находкой ничего делать не стал — он не хотел, чтобы те, кто его «пас», поняли, что их раскусили. К тому же, наверняка этот «жучок» был не единственным. Само собой, прослушиваются оба телефона, автомобиль, отслеживаются выходы в сеть с его компьютера… Питер принял душ, облачился в предварительно прощупанный на предмет всякой микроэлектроники спортивный костюм, плеснул в апельсиновый сок немного мартини — и на полную мощность включил любимые баховские «Страсти». Лично ему под них всегда хорошо думалось, а влияние подобной музыки на мозги других потенциальных слушателей его в данный момент волновало не сильно…