– Сначала? Зачем? Что будет потом?
– Я снова возьму тебя. – Он останавливается посреди моей комнаты, утыкается носом в мои волосы и вдыхает меня. – Чертовы розы.
Мурашки покрывают мою кожу, и мои бедра сжимаются, потому что, хотя я еще не спустилась с первого пика, потребность в другом ударила меня с силой.
И все же я иду логическим путем.
– Я... я думала, что это всего лишь на один раз.
– Ты ошиблась, Леночка, – голос у него спокойный, как у дьявола, и такой же смертоносный.
И я знаю, я просто знаю, что моя жизнь уже никогда не будет прежней.
Глава 13
Адриан
Я отстраняюсь от Лии.
Она крепко спала весь последний час. Сначала ее тело было расслаблено, слегка прижимаясь ко мне, но затем она снова приняла свою суровую позу.
Позу смерти.
Это кажется ей нормой, какой-то привычкой, которую она выработала за эти годы и, в конце концов, подсознательно впала в нее. Люди обычно находят свою зону комфорта, свою самодельную коробку и запихивают себя в нее.
Но в этом-то все и дело. Хотя часть ее замкнута, спрятана от мира, другая, совершенно другая часть поднимается над сценой и летит, словно пытаясь коснуться небес.
Она насквозь противоречива. Один я попытаюсь препарировать дюйм за гребаным дюймом.
Какое-то мгновение я наблюдаю за ней, разглядывая ее мягкие черты, полную нижнюю губу с крошечной слезинкой посередине и раскрасневшиеся щеки.
Они были одного цвета с тех пор, как я трахнул ее на столе. Это не должно было случиться так, в коридоре, как будто я не контролировал себя.
Но в том-то и дело. Мне не хватало моего стального контроля. У меня не было желания останавливаться, особенно после того, что произошло в клубе.
Я все еще кипел от сдерживаемого разочарования из-за того, что не задушил этого ублюдка, который положил на нее руки, который не только прикасался к ней, но и делал это интимно, а затем угрожал ей.
В тот момент я никогда не хотел видеть, как жизнь покидает чьи-то глаза так сильно, как я жаждал задушить ее из него.
Несмотря на мое происхождение, у меня нет такой сильной жажды крови, как у Дэмьена или даже Кирилла и Владимира. Убийство кого-то для меня всего лишь средство достижения цели. Я не получаю от этого удовольствия, но и не испытываю отвращения.
Это просто необходимость.
Но этот белобрысый ублюдок? Да, я бы наслаждался каждой секундой воздуха, покидающего его легкие.
Если бы кто-нибудь спросил меня, что на меня тогда нашло, я бы тоже не знал. Только что я наблюдал из тени – как преследователь, как любит говорить Лия, – а в следующее мгновение я увидел красное, как никогда в жизни.
Я не из тех, кто видит красное. Я всегда считал, что гнев ниже моего достоинства – это эмоция, которая просто затуманит мое зрение и помешает мне принять правильное решение. На самом деле, если не считать смерти тети Анники, я никогда не испытывал сильных эмоций. После этого весь гнев и иррациональность, которые пришли с ним, казалось, исчезли из моей системы, чтобы быть замененными холодной головой.
До той сцены в клубе.
Пока все, что я мог видеть, не стало чертовски красным.
Эта женщина не только испортила мои привычки, но и спровоцировала ту часть меня, с которой я попрощался, когда был ребенком. Часть, которую я задушу до смерти, прежде чем она снова вторгнется в меня.
Я должен был доказать себе и ей, что я контролирую ситуацию и всегда буду контролировать.
Вот почему я прижал ее к столу, как только мы вошли. Она думала, что сможет избавиться от меня, и я тоже так думал. За мгновение до того, как я перевернул ее, у меня была идея, что я вытрахаю из нее гнев и сотру хаос, который связан с ней.
Я не сделал этого.
Если уж на то пошло, это стало еще мрачнее, жестче и темнее. С каждым толчком в ее тугую киску и каждым стоном с ее розовых губ я чувствовал, как между нами образуется невидимая нить. Я не из тех, кто создает связь со своими сексуальными партнерами. Они просто существуют для меня, чтобы я мог использовать их и возвращать удовольствие, если сочту нужным. Они знают, что я грубый, черствый и требовательный, но они продолжают возвращаться за большим.
Они знают меня холодным и быстро становящимся скучающим, и именно поэтому я ухожу после освобождения.
С Лией все было по-другому.
Впервые за почти тридцать один год я снова взял женщину сразу после того, как закончил с ней. Темная одержимость охватила меня, и мне нужно было услышать ее стоны и увидеть, как ее миниатюрная фигура дрожит, когда она распадается вокруг меня. Я должен был запечатлеть в своем мозгу, как ее лицо исказилось от удовольствия, когда она выкрикивала мое имя и впивалась ногтями в мои плечи, когда это становилось слишком.