Вот почему я должна предоставить ему эту возможность, потому что если есть кто-то, кто может помочь мне выбраться из-под стальной хватки Адриана, то это Лука.
Я замечаю палатку, под которой люди подают горячий суп бездомным. На ум приходит образ мужчины перед больницей, и меня осеняет идея.
Мне требуется несколько минут, чтобы привести свои мысли в порядок так, чтобы Адриан не поднял красные флаги. Если он пронюхает, что я делаю, он запрет меня в камере, пока я не рожу.
Глядя на него, я стараюсь не обращать внимания на то, что он все еще облизывает и покусывает мой палец, и на то, как его прикосновение посылает крошечные всплески удовольствия вниз по моей спине и к животу.
– Я разговаривала с акушером-гинекологом, когда вы пошли за рецептом.
– Ты разговаривала?
– Да. Она сказала, что у меня может развиться депрессия.
– Она акушер-гинеколог или психотерапевт?
Я поднимаю плечо.
– Не нужно быть гением, чтобы понять это.
– У тебя всегда была депрессия, Лия. Ты не развиваешь ее.
Мои глаза расширяются.
– Откуда ты это знаешь?
– Таблетки в твоей квартире.
Верно. Думаю, не имеет значения, что я скрывала их от него. Адриан следит за каждым моим движением и все замечает, что является еще одной причиной быть осторожной с ним.
– Почему ты никогда не спрашивал меня о них? – тихо спрашиваю я.
– Ты бы предпочла, чтобы я спросил?
– Нет, но именно так поступает большинство людей, когда узнают, что у меня проблемы с психикой.
– Я не большинство людей.
– Ты... ты не думаешь, что я сломлена?
– Что с того, если это так. Это то, что делает тебя тем, кто ты есть.
Мои губы приоткрываются. Он как будто говорит, что любит меня такой, какая я есть. Сломанную и все такое.
– Ты не должна прятать от меня свои таблетки, Лия.
– Я не... не прячу их.
– Да, прячешь. Но ты не принимала их с тех пор, как забеременела. Ни таблетки от бессонницы, ни антидепрессанты. Твои кошмары тоже заметно поутихли. На прошлой неделе у тебя их не было, и твои таблетки остались нетронутыми. Итак, как это заметно для акушера-гинеколога, что у тебя развивается депрессия?
Черт возьми.
Я знала, что он наблюдает за всем, но не понимала, что он настолько настроен на меня, даже на мои кошмары.
– Я сказала ей, что чувствую себя замкнутой, – выпаливаю я.
Он делает паузу, кажется, искренне обеспокоенный, когда он позволяет моей руке упасть на его колени, но не выпускает ее.
– Ты чувствуешь себя замкнутой?
Я усмехаюсь.
– Я заперта в четырех стенах двадцать четыре часа в сутки, и мне нечего делать. А ты как думаешь?
– Ты гуляешь по саду.
– Ты заставляешь меня это делать.
– Чтобы помочь твоему кровообращению.
– Как скажешь. Это все равно не считается развлечением.
– Ты можешь читать.
Я морщу нос.
– Нет, спасибо.
Его губы кривятся в легкой улыбке. Он уже не в первый раз предлагает мне почитать. Он упомянул, что это помогло ему пережить детство, но я сказала ему, что не все из нас рождаются книжными червями. Теперь он улыбается всякий раз, когда снова поднимается эта тема.
Я не хочу попасться на одну из его редких улыбок, которая появляется один раз в голубую луну, но я попадаюсь. Всякий раз, когда он показывает эту сторону себя, слегка беззаботную и расслабленную, я останавливаюсь и смотрю, позволяя своему разуму блуждать по тому, какими были бы наши отношения, если бы мы были нормальной парой. Если бы наша первая встреча не произошла, когда он хладнокровно убил кого-то, и, если бы он не заставил меня выйти за него замуж, прежде чем так жестоко объявить, что моя единственная ценность – это его ребенок, который растет в моем чреве.
Но мы не нормальная пара. Мы никогда не были и никогда не будем.
– Что ты хочешь делать, Леночка?
Я оживляюсь от его вопроса и использования моего прозвища. Это означает, что он немного ослабил свою бдительность, и я не принимаю это как должное, когда Адриан спрашивает меня, чего я хочу.
Поэтому я смягчаю свой голос, потому что любое упрямство или высокий диапазон в нем окажут на него абсолютно противоположный эффект.
– Я хочу выйти.
– Мы в настоящее время вышли.
– Только не так. Я хочу быть на открытом воздухе.
– Почему?
– Чтобы нормально дышать.
Я осознаю свою ошибку, когда его глаза темнеют. Я просто намекнула, что не дышу в его компании или в его доме, и, хотя это отчасти верно, я не хочу, чтобы он разозлился и прекратил любые переговоры.
– Я имею в виду наружный воздух, – быстро поправляюсь я. – Я хочу подышать свежим воздухом.