Впереди засигналила машина. Заплаканными глазами девушка все-таки смогла узнать машину брата. Он выскочил из машины в большом кремовом пальто и поднял ее. Судорожно начал перебирать волосы около лица и, всматриваясь в глаза, спросил надломленным голосом:
-Рошелька, ты в порядке? – она обхватила его тело и укрылась в шеи родного человека.
-Не важно, пое…хали, - ее голос сломался. Аккуратно брат посадил ее рядом, обойдя машину, сел за руль и, сделав резкий разворот, погнал в сторону дома.
-Я везу тебя в дом, в квартире сейчас опасно
-НЕ СМЕЙ! – завопила хриплым голосом брюнетка. – Бабушка и дедушка, они не поймут. Они все поймут…
-Я встрял в долг мексиканской мафией, они заберут тебя, если я не найду деньги, - он кинул взгляд на сестру и столкнулся с полными сожаления глазами. - Я не хотел, Рошелька… Рошелька, я думал, я отыграюсь. Черт, черт, черт, - он начал бить по рулю машины.
-Алекс…
-Я не думал, я не знаю, как так вышло, - он взял ее за руку. – Я нашел человека, который мне поможет, правда, сестричка
-Хорошо, - утерев лицо выцедила сквозь плотно сжатые зубы девушка. Она откинулась на спинку кресла и не заметила, как отдалась Морфею.
“Ей снилось, что Габриэль вносит ее в белом свадебном платье в его большой дом, она смеется и прижимается губами к его выступающей пульсирующей вене на шеи. Он улыбается и кружит ее.
-Боже, любимый, поставь меня, - смеется Рошель.
-Я тебя никогда не отпущу, - он прижимается своим лбом к ее и целует в нос. – Моя молодая мисс Мартинос. Моя. Моя. Моя.
-Ты говоришь это весь день, - улыбается.
-Все должны знать, что за свою жену я убью. Она моя, - он сексуально шипит мне в губы и прижимается в чувственном поцелуи, подхватив по крепче несет по лестнице и шепчет. – Я хочу, чтоб в это доме бегали наши дети, ты рисовала, и мы занимались с тобой любовью на всех поверхностях.
-А я хочу большую елку на новый год, встречать тебя по вечерам, просыпаться с тобой до конца наших дней. Так ведь будет? – Габриэль смотрит на девушку так, что готов подарить ей весь мир. Сомнений нет. Так и будет.”
Рошель проснулась и сделала глубокий выход. Она лежала на своей кровати в комнате, кто-то нежно гладил ее по руке.
-Папа, - сказала она сонным голосом.
-Проснулась, доченька, любимая, - прижался губами к ее ладони отец. Валентин смотрел на свою дочь как на 8 чудо света. Он видел в ней себя, тонкого и эмпатичного человека. – Алекс беспокоился за тебя, сказал, что ты приболела, он встретил тебя с работы пораньше.
“Соврал значит”
-Да, мне не хорошо, - выдохнула она.
-Я слышал, что завтра к нам приедут родители Германа на обед…, - не смотря на дочь, сказал Дестрем. – Ты можешь не идти… лежи
-Кто пап? – глаза наполнились паникой.
-Нет, доченька, его не будет. Они так сказали, - начал гладить по плечу своего ребенка мужчина. Рошель закрыла глаза и вздыхала.
-Если его не будет, я спущусь, отец, - пробормотала брюнетка и накрыла второй своей рукой отцовскую. Он улыбнулся к ней. Они посидели еще немного в тишине, вновь поцеловав ее руки, Валентин пошел к двери. Вдруг Рошель произнесла фразу, которую отец говорил ей с детства:
-Каждый считает, что он несчастнее
-Чем другой несчастный, который плачет и стонет рядом с ним, - договорили они вместе и грустно улыбнулись друг другу. Дверь скрипнула. Она опять осталась одна. Она прокручивала в голове вновь и вновь любимые фразы из книги Граф Монте-Кристо. Однажды отец принес ее, когда маленькая одиннадцатилетняя Рошель болела и это стало их книгой. Сейчас в темных закоулках этого романа ей виделся лишь он… дьявол с глазами цвета виски.
Глава 26
Легкая трель нот старого бабушкиного фортепиано просачивалась сквозь слегка приоткрывшеюся дверь в комнату молодой Дестрем. Мелодия навеивала приятные воспоминания, когда в детстве бабушка пыталась усадить своих внуков Рошель и Александра за инструмент, но оба противились: одну тянуло к краскам и холсту, другого – к машинам и опасным играм с пацанами на улице. Сколько Диана не старалась, все было без толку. Порой она смотрела как дети расселись по углам одной комнаты с разными игрушками, и тихо смеялась про себя. Диана Дестрем олицетворяла собой любовь и домашнее тепло, в ее грации и красоте тонули миллионы мужчин и очаровывались женщины и дети.
Рошель потянулась и сладко промурчала. Скинув одеяло со своего тела, она встала и подошла к окну, распахнув его, брюнетка вдохнула свежий морозный воздух, который моментально проник в комнату и окутал холодом. Девушка поежилась, по ее коже пробежали мурашки. Ступая по холодному полу, она зашла в ванную комнату. Закрыв за собой красивую деревянную дверь, она стянула шелковую сорочку и встала перед зеркалом. Перед ней была роскошная девушка, с длинными волосами и изящным телом. Она застыла. Вся ее шея и бедра были устланы укусами и засосами, которые ей оставил в память Габриэль. Между ног разлилось тепло, она запрещала себя думать о нем, но мыслями вновь и вновь возвращалась к нему. Он казался ей чем-то неправильным, запретным, но таким манящим. Он будоражил все самые темные уголки ее души. Ей хотелось вновь ощутить его руки на своем теле: на шеи, на груди, на затылке, на лодыжках. Порой чувства пленяли, и, зная это, Рошель боялась.
Быстро приняв душ, сделав легкий макияж, девушка подошла к платяному шкафу. Она выбрала шерстяное платье с короткими рукавами и высоким горлом нежно фисташкового цвета, который прекрасно сочетался с ее кожей. Сверху она дополнила образ золотой подвеской с бриллиантами и массивными кольцами из позолоченного металла. Одежда и украшения стали для Рошель некой броней. Она видела себя в том, как она выглядело. Ее внешний вид казался ей очень-очень важным.