-Оу, извини, я не знала, что ты тут где-то…, - начала оправдываться Рошель.
-Олененок, оставь это, - направился к ней мужчина. Присаживаясь рядом на ступеньки, он притянул ее к себе. -Не знал, что тебе нравится Цветаева
-Напомню тебе, что ты ничего обо мне не знаешь, - прошептала девушка, глядя ему прямо в глаза. Эти кофейные островки дьявольской силы заманивали ее в свои края. Она слишком привязалась к Габриэлю. Поддавшись порыву, она закуталась в плед сильнее, и вжалась своим телом в его.
-На улице декабрь, пойдем в дом, - проговорил молодой Мартинос, увлекая ее за собой.
Брюнетку задело, что он никак не прореагировал на ее заявление о том, что он ничего о ней не знал. Но это ведь была правда. Чувство в её нутре, когда она думала о нем не было просто чувством. Это был он. Её душа и сердце принадлежали ему. Он забрал брюнетку из дома, извиняюсь, вынес из дома, почти похитил. Девушка чувствовала его присутствие своими костями. Он шел впереди нее, ведя-маня за руку. От итальянца исходила туманная, зловещая, окутывающая энергия. Он пропитывал собой все помещение, где находился. Казалось, что все люди приклонялись перед ним автоматически, видя его. Один его гребанных взгляд виски заставлял отдаться. Однако Рошель, цепляясь за шаткую соломинку внутри себя, верила, что она не такая, как все. Но головой понимала, что она скинула все свои цепи, которые удерживали ее от него. Она смотрела на его крепкую спину. Это стена, за которую ей так хотелось спрятаться. Он был ей нужен, в его объятиях, кожа к коже она чувствовала себя живой. Ее пальцы приятно заныли от желания взять карандаш и написать портрет этого мужчины. Его мышцы столь рельефны, он будто бог, сошедший с небес, чтоб совратить и соблазнить земную Рошель.
-Чем занята твоя прекрасная голова? – усадив девушку в кресло, спросил мужчина. Он присел на корточки, положив руки на ее колени. Сорочка, которую девушка нашла на стуле, когда проснулась, неприлично задралась на бедрах. Ее тело пронизывали мелкие покалывающие разряды. Приподняв темную бровь, мужчина ухмыльнулся и стал водить большим пальцем по ее колену, ладонью нарочито задевая бедро. Она задышала, но отчаянно не хотела признавать, что была вновь возбуждена. Боже мой, они ведь переспали всего пару часов назад. Но ей хотелось еще. Жажда его тепла закипала в каждой клеточкой ее тела.
-Что будет дальше… с нами? – спросила.
-Ты будешь моей. Черт возьми, ты уже моя, - прорычал Габриэль. Он схватил ее ладонь и прижал к губам, запечатлев сладкий поцелуй на ее ладони. – Верь мне, Олененок.
-Ты забрал меня у семьи… я уже взрослая, конечно, но они наверняка жаждут объяснений. Я должна вернуться! – вскачив с кресла, она бросилась к двери. Габриэль перехватил ее своими широкими руками, впечатывая спиной к своей груди. Он наклонился к ее телу, проводя языком по шеи, он издал звук похожий на стон и укусил Рошель за ухо. Тело девушки затряслось. Он лизал, целовал, посасывал кожу ее шеи. Она застонала.
-Я сказал, что-то непонятно? – прошептал ей на ухо мужчина. – ТЫ. МОЯ. ГРЕБАННАЯ. СОБСТВЕННОСТЬ. Ты останешься в моем доме, будешь греть мою постель, любить меня, а я буду возносить тебя, как чертову богиню.
-Я не чья-то, - слеза скатилась по щеке Рошель. Она вновь ощутила себя монетой. Бесполезным украшением, маленьким камушком на огромной диадеме семьи Дестрем. – Я не могу, я не могу, Габ… я не хочу, чтоб потом ты меня выкинул, и я вновь лишусь своего сердца… меня уже бросили три года назад
Она зарыдала, из горла вырвался хрип. Мартинос развернул девушку к себе лицом, убирая слезы с ее щек.
-Лучше б я тогда умерла…, - дрогнувшим голосом сказала брюнетка и вцепилась в плечи мужчины так, будто после этих слов он оттолкнет ее на километр.
-Никогда не говори так, Рошель…, скажи это! КЛЯНИСЬ! – прогремел Габриэль. – Ты чертовски обворожительная, ты больше не будешь плакать из-за своей гребанной семейки и других мужчин! Ты будешь кричать мое имя, но, не потому что тебе больно, а потому что ты на вершине удовольствия и любви.
-Не отпускай мне, пожалуйста, - Рошель привстала на носочки и невинно прижалась губами к губам итальянца. Перехватывая инициативу, Габриэль слегка наклонил девушку, вырывая из ее горла хрип и стон, протолкнул свой язык ей в рот, даруя сногсшибательные эмоции ей и себе.
Все решено. Она остается с ним. И пусть этот мир сгорит до тла…
***
В это время в родовом поместье Дестрем все сидели за столом, разделяя молчаливую трапезу. В голове каждого члена семьи крутились мысли, навязчивые идеи сжимали тугой узел где-то на уровне живота. Одна лишь мать Рошель, Луиза активно поглощала еду, будучи немного пьяной, она совершенно не понимала, почему все молчат.