Никто из нас не произнес ни слова, когда он опустился на колени у ног Кэти, и на мгновение я увидела его во всем ужасном великолепии его взрослой жизни. Они прекрасны и ужасны, владыки наших земель; прекрасны и ужасны безмерно. Но, наблюдая за Квентином, я поняла, что у них также есть потенциал быть добрыми. Когда это началось? И что еще важнее, как сделать так, чтобы это никогда не кончалось?
«Кэти, — сказал он и взял ее за руки. Может быть, дело было в медлительности его приближения, или в смирении звучавшем в его голосе, но что бы это ни было, она не отстранилась. — Я никогда не хотел причинить тебе боль. Я действительно не знал, — эти слова полностью принадлежали его детству, они молили о прощении и не могли видеть дальше наказания. — Думал, все будет хорошо. Думал, что буду любить тебя, не причиняя боли. Думал, мы можем быть разными. Извини.»
Кэти просто продолжала смотреть вдаль; где бы она ни была, это было место, где не было простых слов. Квентин замолчал и некоторое время жадно смотрел на нее, словно стараясь запомнить каждую деталь. Может, так оно и было. Вечность-это долгое время. Нужно выжечь края памяти на своем сердце, или они могут исчезнуть, и иногда вторая потеря хуже, чем первая.
«Я бы остался с тобой, — прошептал он. — Когда ты состарилась, когда заболела, я бы остался. Я …»
Он остановился и покачал головой.
«Нет. Не хочу и не буду. Я любил тебя. Этого достаточно,» — он посмотрел на Луидэд, как будто спрашивая разрешения, и она кивнула. Горько плача, Квентин наклонился и поцеловал Кэти в последний раз.
«Мы закончили, мы закончили с приходом солнца, — сказала Луидэд, проводя рукой по волосам Кэти. Квентин отстранился, наблюдая за ней. — Теперь появляется утренний свет, и дворы Фей приближаются, чтобы станцевать с нашими королевами на тихой и влажной от росы зелени. Человеческое дитя, беги скорее; эльфы приходят с наступлением дня.»
Что-то старое, дикое и холодное пронзило тьму квартиры. Я вздрогнула, когда это пронеслось мимо меня, вспомнив мой собственный Выбор Подменыша, когда я отвергла Эдем ради Диких Земель за его пределами.
Кэти моргнула, широко раскрыв глаза, когда заклинание обернулось вокруг нее.
«Квентин?» — Интересно, что она видела, когда смотрела на него, какую выдумку использовал ее разум, чтобы скрыть то, что, черт возьми, было на самом деле. Имеет ли это значение? Он бросил ее. Она больше не была заботой Фейри.
Квентин посмотрел на Луидэд, и она слегка кивнула, давая свое согласие. Повернувшись к Кэти, он протянул ей руки.
«Подойди. Давай я отвезу тебя домой.»
«Домой — да, пожалуйста. Хочу домой,» — она встала, позволяя ему проводить себя в холл. Теперь коридор стал короче, и через несколько мгновений они достигли входной двери.
Квентин оглянулся, его лицо напоминало маску, прежде чем они вышли на свет. Ужасный день. Солнце не любит таких, как мы. Знаю что последует дальше: это была обычная история. Он проводит ее до угла, поймает такси, отвезет домой и оставит на пороге, как все фейри поступали со своими смертными любовниками с незапамятных времен. Хорошо это или плохо, но она никогда больше не прикоснется к миру Фейри. Она была свободна. Все, чего это стоило, — сердце Квентина.
Я прошла по комнате и села рядом с Луидэд, наблюдая за ней. Она долго оглядывалась, прежде чем повернуться и сказать: «Я пыталась, Тоби. Правда. Поверить сразу в оба мира для нее слишком. Это был либо наш мир, либо ее, и я не смогла сделать выбор за нее.»
«Знаю,» — как ни странно но это сказала я. Мне не удалось сделать выбор за Клиффа или за Джиллиан, и человеческий мир забрал их обоих. Понимание не сделало это менее болезненным.
«Ты вернулась.»
«Как плохой пенни.»
«Ты шла по кровавой дороге.»
«Да, это это было заметно.»
«Мой брат…»
«Мертв.»
«Понимаю, — она подняла голову и посмотрела на меня серьезными, древними глазами. — Было время, когда я бы вырвала твое сердце из груди и съела его на твоих умирающих глазах за то, что ты сказала мне такое.»
«Знаю.»
«Только ты бы не умерла. Я бы оставила тебя сломаной и бессердечной на вересковых пустошах, истекающей кровью, как предупреждение любому, кто прикоснется к моей семье. Я бы уничтожила тебя.»
«Это я тоже знаю», — мне не было страшно. Когда я перестала бояться?
«Раньше.»
«Но это было так давно.»
«Знаю, — она замолчала, глядя на свои руки. Изящные когти на кончиках ее пальцев втянулись, превратившись в человеческие ногти. — Как он умер?»
" Я убила его серебром, железом и светом свечи,» — вздрогнула, когда воспоминания скользнули по мне, пытаясь игнорировать ощущение крови на моих руках. Кровь обладает силой; часть меня принадлежала ему навсегда. Ножи были из железа и серебра, но это был только конец убийства, а не средство. Он умер от крови, огня и веры, от роз и холодного мерцания свечей. Мои клинки были лишь запоздалой мыслью, острым напоминанием о том, что долгая, дикая погоня закончилась, и пришло время лечь и успокоиться. Пора было закрывать окна детской. Пора повзрослеть.