— Успокойтесь, Мэрис, — мягко продолжил Траун, участливо поглаживая ее по голове. — Мы оба знаем пределы ваших возможностей. Не стоит использовать партнера ради подавления собственных страстей.
— Я не смогла. Я плохой партнер, — судорожно прошептала она, сквозь распаренную кожу лица вспыхнул стыдливый румянец.
— Не держите в себе, любовь моя! Выплесните эмоции!
Слезы текли по щекам. Девушка крепко обняла его, положив подбородок на плечо, и судорожно всхлипнула. Она плакала навзрыд, больше не стесняясь и не сдерживаясь. А давние образы, что терзали разум, иногда всплывая в памяти, постепенно таяли.
— Вас взяли силой в первый раз, — произносит чисс, прикасаясь к ее спине жесткой мочалкой. — И брали позже. После того, как вы покинули Доминацию. Я прав?
Мэрис лишь утвердительно всхлипнула, ибо произнести что-то членораздельно у нее не получилось. Она хотела бы рассказать, как это было унизительно и больно, как ее били и издевались, едва не искалечив чистую душу. Но, почувствовав, с какой нежностью он прикоснулся к ней, Мэрис поняла, что Траун знает. Он знал ее лучше, чем она сама.
Жесткая мочалка скользила по телу, будто отчищая его от скверны, просочившейся из памяти. Так заботливо и ласково, что уголки губ непроизвольно поползли вверх, являя блаженную улыбку. Глаза сами собой закрылись, унося сознание куда-то вдаль. Гипнотические движения чисских рук успокаивали. Оставался лишь покой, заполнявший постепенно все пространство разума.
Прикосновение губ. Легкий поцелуй. Слезы продолжили катиться по щекам, но боль ушла. С каждым его движением приходило успокоение. Мэрис знала, что это иное существо, которому она доверилась и которое любит больше жизни, никогда не совершит подобное, не возьмет силой и не обидит. Она больше не будет просить о том, чего не понимает и страшится.
— Соленые… — удивленно произнес бархатный голос, в то время как щеки снова и снова касалась шершавая радула.
Мэрис открыла глаза. Перед ней — великолепный чисс, чьи алые глаза сияли подобно пламени двойной звезды. Зачарованно она прикоснулась к нему, будто увидела впервые. Пальцы заскользили по плотной, гладкой коже, и было что-то гипнотически успокаивающее в этих ласковых и нежных прикосновениях. На губах играла наивная детская улыбка. Каким же ребенком казалась она себе со стороны!
— Вам легче? — заботливо спросил Траун.
— Намного, — произнесла Мэрис, бережно принимая из его рук мочалку и аккуратно прислоняя ее к мощной груди.
С его губ сорвалось шипение, а тело плавно опустилось в воду, принимая полулежачее положение. Мэрис нависла над ним, касаясь лица кончиками мокрых волос, и плавно с нажимом провела жесткой мочалкой по черным шершавым полосам на его теле. Она знала, как доставить удовольствие любимому. А он, томно взирая на нее из-под полуприкрытых век, прекрасно осознавал, что помог любимой одержать еще одну победу над человеческими страхами, порой казавшимися даже для столь пытливого чисского разума слишком сложными для восприятия. И снова они продолжали аккуратно и тщательно шлифовать друг друга, притираясь характерами, изучая такие одинаковые на первый взгляд, но совсем разные при ближайшем рассмотрении тела.
========== XXVIII ==========
Люди называют тебя сумасшедшим, когда ты делаешь то,
на что у них никогда не хватило бы смелости.
Тилль Линдеманн
Возвращение на Нирауан, нетерпеливое и долгожданное. Так много времени прошло. Дела Империи погрузили с головой, не оставив времени ни на что иное. И вот он здесь, рядом с той, которую любит всем сердцем.
Мэрис стояла перед ним такая кроткая, скромная, маленькая. В небесно-голубых глазах отражалось пламя свечей. На лице застыла мягкая, доверчивая улыбка. Он сильно скучал. Так долго ждал встречи. Оставить свое сокровище совсем одну на окраине Неизведанных регионов оказалось нелегким решением. Слишком долго они находились рядом, живя бок о бок в уютной каюте «Предостерегающего», и привыкли друг к другу настолько, что длительное расставание превратилось в пытку. Пришлось задержаться в Центре Империи, подавить очередной мятеж во Внутреннем Кольце и выиграть непростую партию в политических играх при дворе Императора.
Траун оставил Мэрис на Нирауане. В крепости, которую вполне можно было бы назвать тюрьмой. Он боялся, что она будет чувствовать себя птицей в клетке, находясь под постоянным наблюдением, созданным, чтобы обеспечить защиту, а не угнетать и без того свободолюбивый характер. Но Мэрис, много чего пережившая за последние годы, оказалась рада такому положению вещей, ведя тихий, размеренный образ жизни. Ее никто не трогал, не ограничивал, не обижал. На Нирауане ей было спокойно. Даже друзья среди имперцев появились. Хоть Мэрис сторонилась офицеров и солдат, она вполне успешно общалась с техниками и учеными, работавшими в подземных лабораториях, а также легко находила общий язык с рядовым персоналом.
Чиссы… когда-нибудь он приведет сюда чиссов. Создаст прочный союз, который навсегда скрепит Империю и Доминацию. Он уверен, Мэрис легко вольется в общество соотечественников. Но пока что необходимо отбросить все мысли о прошлом и будущем. Сейчас перед ним настоящее. Момент, которым они вдвоем насладятся сполна. Он долго будет помнить тепло ее тела, а она — тугую веревку на запястьях и всепоглощающее пламя алых глаз.
Загадочно улыбнувшись, он протянул ей небольшую коробку — подарок, привезенный с Корусанта. В смущении и удивлении Мэрис замерла на секунду, но, робко протянув руку, приняла его. Траун повернулся к ней спиной, все так же улыбаясь. Это мгновение предназначалось ей и только лишь ей. Он не смел отвлекать любимую от созерцания подарка. Небольшое шуршание, и коробка, наконец, открыта. До его слуха донесся восторженный вздох. Минутная заминка, и раздавшееся в тишине шуршание одежды возвестило о том, что содержимое пришлось ей по душе.
Не поворачиваясь и оттягивая момент лицезрения Мэрис в новом для нее образе, Траун подошел к подвесу и опустил его. Несколько мотков веревки он положил на мягкий ковер под ногами, один же развязал и пару раз обернул концы вокруг запястий.
— Траун…
Шелест ее голоса, такого томного и столь долгожданного, заставил алые глаза вспыхнуть ярче. Плавно повернувшись, он увидел перед собой настоящую жемчужину Кореллии. Сшитый одним из лучших кореллианских мастеров полупрозрачный синий пеньюар идеально сел на хрупкую фигуру. Его затейливые кружева кокетливо прикрывали бедра. Тонкая ткань струилась вдоль талии, в пламени свечей заставляя кожу переливаться оттенками синего, будто перед ним стояла благородная чисская женщина. Элегантный лиф подчеркивал небольшие, аккуратные груди, не выставляя, впрочем, всю их прелесть на показ. Элегантный подарок делал фигуру Мэрис более миниатюрной, более хрупкой и женственной.
Девушка коснулась пальцами заколки, и густые, вьющиеся волосы упали на плечи и грудь. В ее глазах сверкали яркие огоньки, на щеках полыхал румянец, а на губах появилась застенчивая улыбка.
Трауну нравились эта скромность, эта робость, этот трепет по отношению к нему. Грациозно взмахнув веревкой, он накинул ее на Мэрис и, обвив талию, подтянул к себе. Подчиняемая, издав короткий вздох, прильнула к нему всем телом и уткнулась лицом в белый китель. Тонкие пальцы заскользили по застежкам одежды и ловко расстегнули ремень, с тихим звоном упавший на ковер. Не сняв китель до конца, Мэрис с удовольствием прижалась к обнажившемуся торсу. Траун так скучал без ее тепла, без робких, но невероятно чувственных прикосновений. Подчиняемая бороздила кончиком носа грудь, вдыхая его запах, наслаждаясь его близостью. Немного стянув веревку на талии, он склонил голову и, высунув длинную, шершавую радулу, аккуратно коснулся ее уха, обращая на себя внимание. Мэрис запрокинула голову и, прильнув к тонким губам, утонула в страстном и глубоком поцелуе. Ее руки обхватили затылок, а маленький язычок бесстрашно разглаживал заостренные зубцы на сегментах радулы.