Такая эпидемия злобы — крайне любопытное явление. Не совсем понятно ее происхождение и причины возникновения. Также остается загадкой, в чем именно она черпает силы для своего триумфального шествия по стране.
Разумеется, некоторую роль в ее распространении играет пропаганда. Но эта роль не так велика, как принято думать. Как известно, порнографический журнал способен вызвать эрекцию, но он никому не может вырастить пенис. Не следует записывать в распространители эпидемии и церковь. Конечно, возбуждение злобы — это прямая обязанность данной организации, но влияние церкви остается ничтожным. Бедняга Гундяев как сидел, так и сидит, обнявшись с одним-единственным процентом рейтинга «народного доверия».
Подозрительно легкий ответ на наш вопрос о происхождении истерической покорности русских своему начальству предлагает социология. Действительно, согласно ВЦИОМу, через много лет метаний и страстей, в 2015 году российское общество застыло в знакомых цифрах: 85 % покорных и 15 % непокорных. Напомню, в течение очень долгого времени примерно таким было соотношение крепостных людей и свободных граждан в царской России.
Согласитесь, аналогия многозначительная и весьма лестная для современных вольнодумцев. Но! Эта версия не может быть поддержана данными генетики. Скорее, наоборот: ДНК не занимается такими пустяками, как передача сословных особенностей. Так что эту гипотезу придется отбросить, а схожесть цифр списать на забавное совпадение.
И все же попробуем разобраться в этом феномене. При этом мы обязаны помнить, что наши «вычисления причин» могут быть и ошибочными. Ведь простое мышление — это худший вид математики. Используя его, мы обречены заменять точность чисел скудными словами и размытыми понятиями. Даже если, следуя правилам математики, мы будем скрупулезно удалять из мышления все «личное», то все равно возможна любая досадная ошибка. И все же попробуем.
Итак. В чем же причина той эпидемии злобы, которая называется «патриотическим подъемом»? На первый взгляд все очень просто. Существует ясная взаимосвязь: чем ниже уровень интеллекта особи, тем выше ее потребность ощущать свою принадлежность к сильной и многочисленной стае. Это нормальное свойство homo, унаследованное от тысяч предковых поколений. Чем стая свирепее и бесстыднее, тем сопричастность к ней становится слаще. Возникает культ стаи, разоблачать который бессмысленно. Отметим, что к слову «стая» мы можем подобрать любой эпитет: «народ», «нация», «отечество». Суть от этого не изменится.
Но!
Не всегда все складывается, как хотелось бы homo. По разным причинам «родная» стая может быть сконфужена, ослаблена или «опущена». В этом случае особи логично было бы примкнуть к другому, более успешному сообществу и вновь обрести «комфорт сопричастности». Но это не всегда возможно, так как языковые, финансовые и географические нюансы препятствуют легким переходам из одной стаи в другую.
Что же делать в таком случае? Есть ли лекарство, позволяющее утолить эту «национальную боль», которая может быть и весьма острой? Разумеется, есть. Если сегодняшние успехи стаи весьма скромны, то в ход идет так называемая «история». Рисуя величавые картины давнего и недавнего, она, вопреки любой очевидности, помогает особи вновь ощутить себя частью сильного и агрессивного сообщества, испытывающего лишь временные трудности. В этом и заключены волшебная сила и притягательность истории, а также ее основная функция.
Дело в том, что почтительная страсть к прошлому не имеет никакого другого рационального объяснения. Более того, с точки зрения здравого смысла уважение к прошлому можно характеризовать только как странное извращение.
Поясним. Вспоминая Наполеона или Суворова, мы, конечно, можем умиляться блеску пуговок на их мундирах. Но при этом не следует забывать, что речь идет о существах, находящихся на гораздо более низком уровне человеческой эволюции. Ведь «человек» — это только то, что он знает. А этим персонажам было неведомо еще слишком многое из того, что сегодня стало общим местом. Соответственно, их восприятие мира, их рефлексия и поведение были существенно примитивнее нашего.