Я плачу налоги, — Симон состроил печальное лицо. — У меня три дочери, жена, теща и масса неприятностей за которые надо платить!
Твою «неприятность», Симон, я вчера видел с двумя молодыми людьми в заведении Николь. Она выглядела весьма располневшей — тебе не хватает еще одной неприятности? Кажется, она вот-вот родит! — Я вышел из бара.
Морячка уже не было видно. Сейчас он скажет Вейланду про кофе и получит пакет. Кофе, конечно, там тоже будет, но в качестве приправы в пакете будет лежать побрякушка весом в двести долларов. Морячок расплатится и исчезнет из моей жизни на 2 месяца. Одна из купюр, которые он отдаст Вейланду, завтра утром окажется у меня в качестве сдачи за кофе. На купюре я и обнаружу письмецо с очередным заказом на работу, а также информацию о том, что намереваются делать в ближайшее время коллеги из, очистившегося от британской скверны МГБ.
«Пора! Пора тебе, братец, немного заработать! Потому что последняя операция принесла тебе меньше, чем ты ожидал. Потому что ноги Линды кажется, опять стали длиннее и стоят уже дороже! Тем более что эти ноги давно хотят в Париж. Утверждают, что мечтают учиться в Сорбонне. Интересно — чему? Потому что цены в мире растут. Да и потому что ты собирался купить часть акций алмазной кампании. Вот и выходит, что в связи с усложнившимися международными обстоятельствами, что бы ни было написано на купюре, будет стоить на 25 процентов дороже. Даже если речь в послании идет о прекращении сотрудничества с агентом Конрадом, которому ты якобы должен переслать это письмо. Если им Конрад будет не нужен — мы потопим Морячка еще до его прибытия в Англию за контрабанду драгоценностями. А если они чего-то хотят, то комиссионные Дона также вырастут на 25 процентов. И до перевода недостающей суммы в Банк Женевы пусть они считают письмо не отправленным.
Если же задача в письме стоящая, то Конрад (а это — я же, чего они не знают, и, надеюсь, не узнают никогда. Потому что, как можно что-либо узнать о человека, которого не только нет, но и никогда не было на свете!) будет этим заниматься, а если это еще и можно удачно продать.... В бухгалтерии ЦРУ в Вашингтоне кажется уже соскучились по мне! Как ты думаешь, Дон?» Я думаю, что я прав! Но все это — суета! А сейчас очень хочется немного освободить свой разум и поэтому я направляюсь к Николь — там появилась новая партия свежего сладкого товара и не менее свежих девушек из Китая. Николь пробовала — как мне ей не доверять?
6.
В Москве копали. Копали яростно и тяжело. Задача стояла не из простых. Ситуация в Германской Демократической Республике категорически не устраивала руководство страны, которое словно бульдозером прошло по прошлому миллионов советских людей. За последние два года были разрушены все, десятилетиями созданные в мозгах у людей, представления о справедливости власти, безграничной вере правительству и бескрайней любви к Нему, единственному и всевидящему, всезнающему и все понимающему. Куда идти? Кому верить? И как обычно: что делать и кто виноват? Племя осталось без Бога, а Бог, то ли покинул их, то ли присел покурить в сторонке.
«Победители всегда на какое-то время становятся великодушными: ау, побежденные, как вы там? Не надо ли чего? Счастья немного, которое нас переполняет — вы скажите, если что, отольем от нашей чаши! Расслабленность — вот причина следующего за победой поражения. Любая победа, самая маленькая, над самым мелким врагом, требует особенной концентрации сил. Надо быть еще сильнее, чем ты был ранее, чтобы побежденный не смог, подлечивши раны, ударить в спину! Ведь только мертвый может быть достоин твоих добрых слов и воспоминаний, потому что загнанный в угол, раненый и оскорбленный поражением, никогда тебе не простит своей обиды! Никогда нельзя говорить о том, кого ты победил в этот раз, добрые слова о его чести и мужестве — в десятки раз быстрее от этих слов затягиваются раны, а великодушные слова принимаются только как насмешка и оскорбление! Нельзя подавать руки лежащему, потому что он встанет, отойдет в сторону и пропустит вперед его поднявшего. И вдруг окажется, что тот к нему спиной. Ах, как приятно видеть спину уверенного в себе, гарцующего на воображаемом коне славы! Победитель становится слаб в своей, возникшей ниоткуда, минутной уверенности в окончательной победе. И вот тут-то долго ждать не надо! Побежденный уже знает вкус горечи поражения и стыда — ему больше нечего опасаться. Он знает, как до дрожи противно оказываться на земле и видеть переступающие через тебя ноги. Но, как прекрасно это положение лежащего! Ведь, если задуматься, то стыд и горечь — чувства несущественные — их легко отбросить, увидев всю выгоду твоего положения. Пока они маршируют и радостные, тратят свои силы, ты отдыхаешь и набираешься сил. Ты видишь их снизу и понимаешь цену их победы: им еще предстоит дорога вниз, а ты ее уже прошел. Им есть что терять — свою победу, а у тебя дорога только вверх, если ты еще не умер! Полежи, отдохни, посмотри, какими глупыми кажутся эти победители снизу. Стоит только протянуть руку и они споткнуться, потому что не смотрят вниз — они думают, что ты там навсегда. Глупые! Лежачих надо добивать! Обязательно надо добивать, иначе они встанут и тогда не будет пощады: победитель сам подписал себе приговор, который будет приведен в исполнение, но только чуть позже! Поэтому умные победители на параде выглядят грустными — они видят тупик и знают, что у них теперь только одна дорога — назад.