Мы поставили формы на водяную баню, которая придаст торту воздушность. Затем переместили их в духовку для запекания.
— А мы с тобой — хорошая команда, — сказал он.
— Да, — согласилась я, хотя предпочла бы слово «партнеры» или «пара», или даже «парочка». Это было бы здорово!
И тут до меня наконец дошло.
Я влюбилась в Тома Карпентера.
В раздевалке Тара снова хвасталась Присцилле:
— С Томом так здорово проводить вечера в ресторане.
Я старательно завязывала шнурки на кроссовках.
— Ну, и как он орудует своим «ножом»? — полюбопытствовала Присцилла, скорчив гримаску.
— Он довольно опытен, спасибо, что спросила.
— А как насчет соусов?
— Я пробую его «соус» каждый день.
— И ты глотаешь его соус?
И они заржали.
— Вы, чучелы! — сказала я. — Хуже пары сексуально озабоченных солдатиков.
Тара сняла свой рабочий поварской халат и явила миру маленький малиновый лифчик на бретельках.
— О! У нас появился новый спикер, защищающий права мужчин, подвергающихся сексуальным домогательствам на рабочем месте?
— Если бы я услышала, что какой-то парень так обо мне говорит, я бы почувствовала себя оскорбленной.
— Но здесь нет ни одного парня, который стал бы говорить о тебе в таком духе, — парировала Тара. — С чего бы ему это делать?
Дома мы с Коко старательно избегали друг друга. Наши пути пересекались в холле, мы вынимали еду из холодильника, переключали программы телевизора. Но старались не есть в одной комнате в одно и то же время. Между нами воцарилось гробовое молчание. Я понимала, что должна извиниться. Она решила выйти замуж за Джека, неважно из каких соображений, а я думаю только о себе. Это она выходила замуж и, именно она (пожимаю плечами), а не я, собиралась житье ним.
Но почему она передумала? Из-за денег? И почему не сказала мне об этом заранее, до того как объявила всем остальным? Она могла хотя бы притвориться, что мое мнение что-то для нее значит, даже если это не так. Я тоже ждала извинений.
Отец спросил, где бы я хотела с ним пообедать. Я назвала «Этуаль». В конце концов, у этого ресторана прекрасная репутация и просто великолепное меню…
Ну да, я хотела пошпионить.
Хорошо, не только пошпионить. Я хотела оказаться там, где был Том. Мне важно было сознавать, что он где-то поблизости. Я попалась основательно.
В огромном ресторане царило оживление. Здание находилось на Таймс-сквер, всего лишь в пяти кварталах от моей квартиры. Сюда приходили звезды Бродвея до и после спектаклей, а следом за ними ринулась публика, так что заведение являлось современным вариантом «Сар-ди». Но, в отличие от «Сарди», с его традиционной кухней и привычными блюдами вроде отбивной под соусом «тартар», филе-миньон и запеченной рыбы «Аляски», в «Этуаль» все было самое модное. На закуску предлагались макароны «фарфаль» с сыром «Маскарпоне», спаржа с пюре из лесных орехов, шоколадно-апельсино-вый сырный пирог из рикотты без грамма муки. Ресторан был набит битком. Если учесть, что в обеденном зале могло одновременно разместиться около трехсот человек, это впечатляло.
Несмотря на белоснежные скатерти и подсвечники, здесь царила непринужденная атмосфера. И это было как раз то, что нужно — шумно, весело, и демократично — от черной пиджачной пары с галстуком до синих джинсов. Здесь был огромный переполненный бар, стены, украшенные фотографиями звезд и обои с автографами знаменитостей, которые когда-то выступали на Бродвее. Бернадетта Петерс, Хью Джекман, Лайза Минелли, Мадонна, Рози О’Доннелл и так далее.
Я насчитала, по меньшей мере, десять поваров, работавших на кухне, которая выходила прямо в обеденный зал. Том был среди них. Мое сердце забилось быстрее, когда я узнала его со спины, похожего на ангела в белых одеждах. Вид умудренного опытом повара делал его еще более при влекател ьны м.
Тары нигде не было видно.
Пока мы ели свои закуски, я решила поговорить с отцом об Эмме.
— Я начинаю больше узнавать ее, — сказала я, жуя артишоки, — и это очень хорошо.
— Она говорила мне. Я рад.
— Сначала она сопротивлялась. Но постепенно успокоилась и почувствовала себя свободной.
— Похоже, ты ей понравилась.
— Она мне тоже нравится.
— Я рад, — сдержанно произнес он. Словно знал, что обязан быть довольным, и поэтому декларирует это, но может ли он испытывать настоящую радость? — Я попробовал твои кексы. Очень вкусно.