— Думаешь, ее волновало, что я думаю? Твоя мать делала то, что считала нужным, и, по правде говоря, хотя я ей немного завидовала, никогда не одобряла ее выбор.
— Серьезно? — Я приправила свое блюдо сыром «Пармезан».
— Никогда не понимала, как ей хватает выдержки танцевать обнаженной на виду у всех.
— Но ты же сама была натурщицей, когда познакомилась с дедушкой.
Он учился рисовать в «Купер юнион». Она позировала на его занятиях. После очередного особенно вдохновляющего урока он пригласил ее на свидание. Они поженились и, насколько мне известно, жили счастливо. Какое-то время он работал дизайнером в рекламном агентстве. Она забеременела. Его призвали в армию. Он не провел во Вьетнаме и месяца, когда ей сообщили, что дедушка погиб при падении вертолета.
— Знаешь, почему я стала натурщицей? Потому что была слишком закомплексованной и хотела это изменить.
— Да ладно. Если ты на такое решилась, то вряд ли была скромницей. — «Кто здесь скромница, так это я. Лучше умру, чем займусь чем-то подобным».
— Еще какой! Ты не представляешь, как тяжело мне давались эти уроки. А Коко? Она даже подгузники не терпела. Стаскивала их при первой возможности…
Я улыбнулась. Очень похоже на мою маму.
— И к тому же, — добавила бабушка, — она всегда любила танцевать.
Я знала, что в детстве Коко занималась балетом. И чечеткой. И бальными танцами.
— Так почему же она не пошла на Бродвей? Не попыталась устроиться в труппу? Почему выбрала стриптиз?
— Сейчас объясню. В девятнадцать лет она уже зарабатывала в два раза больше меня. И все проматывала. Временами я задумываюсь, может это у меня неправильная профессия?
Бабушка была школьной учительницей. Почему же в нашем обществе учительница получает меньше, чем стриптизерша? Отвратительно. Но я была удивлена. Коко зарабатывала больше бабушки!
Когда мне исполнилось десять, Коко уволили из клуба «Платинум». Им нужны были молоденькие девушки, не старше двадцати пяти. После этого она какое-то время работала в одном заведении в Ист-Сайде, а потом перешла в клуб за углом, «Классная леди». Конечно, такой путь сложно назвать карьерным ростом, но для женщины ее возраста это был успех. Мне, в мои четырнадцать, такой «успех» не светил.
— Что бы тебе хотелось сегодня приготовить? — спросила бабушка, убирая грязную посуду.
— Что-нибудь вкусненькое.
— Да, что-нибудь вкусненькое мне по душе.
Под «вкусненьким» мы обе подразумевали шоколадный торт. Его можно было приготовить быстро и без особых хлопот. Пока она собирала тарелки, я сбегала в продуктовый магазин за углом и купила недостающие ингредиенты — шоколадный пудинг и взбитые сливки.
Стоило нам поставить торт в духовку, как зазвонил телефон. Это был один из моих школьных друзей.
— Все собираются в «Коламбус серкл». Придешь?
В этот год мы много гуляли по городу. Мне нравилось жить в мегаполисе, ведь он представлял собой огромную детскую площадку, где можно было ходить в кино, есть в бесчисленных закусочных, просто шляться без определенной цели и наслаждаться этим процессом. Но субботний вечер принадлежал бабушке. Я хотела было согласиться, но напомнила себе, что не имею права ее бросать.
— Думаю, не получится.
Когда я повесила трубку, бабушка спросила, кто звонил.
— Друзья. Зовут гулять.
— Если хочешь пойти, я тебя не держу.
Из духовки донесся стойкий запах шоколада.
— Но мы же еще не съели десерт.
— Но тебе же не обязательно торчать здесь, пока он будет готовиться. Торт никуда не денется, поешь, когда вернешься. Ступай!
— Ты уверена? — У меня сердце кровью обливалось, стоило представить, как она сидит вот на этом диване, смотрит по телевизору «Золотых девушек» и ест шоколадный торт. Совсем одна.
— Я не пропаду. Иди! — Она перестала протирать стол и посмотрела на меня. — Мне кажется, тебе стоит посмотреть, как проходит мамин рабочий день, то есть, ночь. Попроси ее взять тебя с собой.