— Я полагал, ты хотела делать пирожные.
— Да.
— Что же случилось? Ты не попала в мастер-класс?
Стало быть, он не в восторге от моего желания идти по его стопам.
— Я хочу помогать женщинам, которые работают в секс-индустрии.
— Помогать им? — удивился он.
— Выбраться оттуда. Начать новую, нормальную жизнь.
Он снова откинулся в кресле. Положил ногу на ногу так, что приподнялась штанина, обнажив полоску кожи между ней и носком. Кожа была белая и волосатая.
— И как ты себе это представляешь?
— Для начала изменить законы. — Я смотрела ему в глаза. — Таким образом, чтобы мужчины, которые пользуются их услугами, несли ответственность и тоже заслуживали порицания, может даже и в большей степени.
Он наклонился ко мне:
— Забудь свой идеализм. Женщинам, которые работают в секс-бизнесе, эго нравится. Если нет, они оттуда уходят. Их никто не заставляет. Да, в этом есть саморазрушение личности, но законы здесь ни при чем. Им не нужна твоя помощь, Джинджер. Психиатрическое лечение и то вряд ли поможет. Если кому и нужна поддержка, так это тебе. А эти женщины очень сильные, жесткие. Как твоя мать. Она же не страдает, правда?
Я не знала, что на это ответить.
— Так что же случилось с кулинарной школой? Я заплатил порядочные деньги за твое обучение. А теперь ты хочешь уйти в середине семестра? Тебе никогда не достичь успеха, если ты не завершишь начатое дело.
— Шеф-повар меня ненавидит.
— Почему?
— Не знаю. Это началось с первого дня.
— Может, стоило сначала выяснить, прежде чем уходить.
— Я пыталась поговорить с ним. Не помогло.
— Попробуй еще. Покажи, что тебе это важно.
Пожалуй, это был перебор.
— Да что ты понимаешь в этом? Я твоя плоть и кровь, а тебе всегда было наплевать на меня.
— То есть?
— Ты всегда был недосягаем! Все мое детство держал дистанцию!
— Я держал дистанцию с Коко, не с тобой. Я не мог общаться с такой женщиной. Что бы стало с моей репутацией, если бы в фирме узнали об этом?
— Да ничего особенного! — задохнулась я. Это было захватывающе жутко — наконец поговорить с ним начистоту. — Им наплевать. Или они бы думали, что это круто! Так думают все мои друзья.
— Не надо вешать на меня всех собак. Ты расстроилась из-за школы, и это не имеет ко мне никакого отношения. Поэтому я тебе советую…
Я выпрямилась:
— Мне не нужны твои советы.
— Ты принимаешь мои деньги, так что, будь добра, прими и совет. И не воображай, что это легко. Ничто мало-мальски значимое не бывает легким и простым! Это налагает определенные обязательства!
Я встала.
— В самом деле? Если ты так силен в обязательствах, то как насчет твоих обязательств к Ли?
— Что?!
— Полагаю, ты понимаешь, о чем я говорю.
Он молчал, но виноватое выражение лица говорило яснее всех слов. По крайней мере, у него хватило достоинства не отрицать очевидного.
— Если пользоваться твоими деньгами равносильно тому, чтобы следовать твоим советам, я лучше наймусь мешать масло для пончиков.
Я развернулась и вышла. В приемной изобразила на лице кривую улыбку. Моя маленькая победа. Я наконец-то поссорилась с отцом. Еще никогда я не чувствовала себя его дочкой до такой степени. Жалко, что при этом мне очень хотелось его убить.
Глава тридцать шестая
— Разве банкет не сегодня? — удивилась Коко.
— Я не пойду.
— Почему?
Я попыталась скрыться в своей комнате. Она шла за мной.
— Джинджер, да что с тобой?
— Ничего.
— Почему ты вчера сорвалась ни с того, ни с сего?
— Извини, пожалуйста.
Она зашла ко мне в комнату. Я бросила сверток с ножами на пол. Скинула кроссовки, рухнула прямо в одежде на постель, накрыла голову подушкой. У меня никогда не было замка на двери, а жаль. Убраться бы отсюда куда подальше. На самом деле мне нужна совсем другая дверь, в другой комнате, в ином доме и в другом городе…
— Ладно, — повернулась она, чтобы уйти, — но если тебе захочется высказаться, я внимательно выслушаю.
Я откинула подушку и буквально взорвалась:
— Ты знала, что Бен изменял?
— ЧТО? — Резко повернулась она.
— Он изменял Ли.
— В самом деле?! Рассказывай немедленно.
Она присела на край постели.
— А надо?
— Перестань, мне нужно знать.