— А зачем вам знать, как выглядел его наниматель? — Гастингс немного расслабился, но продолжал хмуро посматривать на меня.
— Потому что я не собираюсь оставлять это без ответа, — сказал я довольно жестко. — Просто утереться и простить — показать слабость, а я не могу сейчас быть слабым, просто не имею права.
Командир снова посмотрел на меня, и на этот раз в его взгляде промелькнуло нечто напоминающее уважение. Оно уже проявлялось, и, наверное, именно поэтому Гастингс не решался на откровенную конфронтацию.
Тропа снова вильнула, скрываясь за огромными деревьями. Я задрал голову, чтобы оценить, насколько они огромные и, не удержавшись, присвистнул.
— Ничего себе. Сколько же лет этим исполинам.
— Много, — голос Эвы почему-то звучал довольно напряженно. — Вот что, постарайтесь проехать этот участок как можно быстрее.
— Почему? — общаться мысленно было с каждым разом все проще.
— Потому что это мелорны, идиот! — ну вот что за привычка чуть что, сразу переходить на визг? Подумаешь, мело… Что?!
Я чувствовал, как начинает бешено колотиться сердце в груди. Сколько здесь священных деревьев остроухих ублюдков? Пока мы проезжали по этой страшной аллее, я чувствовал, как волоски на руках встают дыбом. Что бы не говорила Эва, а я нутром чуял, что нельзя бежать. Что эти сучьи деревья отреагируют на наше поспешное бегство гораздо быстрее, чем, если мы поедем с одной скоростью.
Время от времени ветви начинали расправляться, напоминая мне в такие моменты ловчие плети, и от этого становилось не по себе. Вскоре я заметил, что моя нервозность передалась и остальным. Стараясь не делать резких движений, я обернулся и посмотрел на телегу, в которой ехал Конор.
Мальчишка испуганно смотрел по сторонам, и так вжался в тюки с нашим немногочисленным добром, что я даже не сразу его заметил. Он явно что-то знал про это место. Оставался только один вопрос: почему не сказал? Что заставило его рисковать жизнью, а в том, что мелорны представляют нешуточную опасность, я был практически уверен.
Вокруг нас воцарилась тишина. Не было слышно щебетания птиц, и я в который раз готов был пнуть себя за то, что сразу не понял, что отсутствие лесных звуков означает одно — опасность. Люди примолкли, и даже наши лошади старались ступать как можно тише, не фыркать и мне показалось, что несчастные животные даже дышали через раз.
Аллея была не слишком длинной, и когда мы преодолели три четверти пути, мне даже показалось, что нас пронесет, и мы проедем без проблем.
Я с таким напряжением смотрел на уже виднеющееся окно светлого неба, которое указывало на то, что скоро эти деревья закончатся, что почти пропустил удар. Не вовремя заметил, как одна ловчая плеть развернулась на всю длину и полетела в нашу с Гастингсом сторону.
Я успел дать коню шенкелей, и его прыжок уберег животное от удара. Мне повезло меньше. Плеть прилетела ровно посреди груди, вышибив меня из седла. На несколько мгновений перехватило дыхание, но я все равно увидел, что Гастингс не успел повторить мой маневр. Плеть, зацепила его лошадь и животное, забившись в ужасе, начало падать на землю вместе с всадником. А тем временем стоящие рядом деревья принялись распрямлять длинные мощные ветви.
— Ходом! — заорал я, вскочив на ноги и выхватив меч. — Пошли!
Если рыцари еще пару секунд колебались, то кучер, сидящий на козлах, и Бакфорд, который схватили поводья и с выпученными глазами дали посыл кобылкам, тянущим телегу и карету к галопу. Сейчас не было времени думать про комфорт сидящих в карете женщин, нужно было увозить их побыстрее из опасного места. И так как карета ехала чуть позади основного отряда, а тропа была не так чтобы слишком широкой, то рыцарям ничего другого не оставалось, как тоже перейти на галоп и пустить лошадей вслед моему жеребцу, который уже достиг спасительного края аллеи.
Еще одна плеть с размаху вонзилась опрокинутой лошади в незащищенную шею, и она забилась в агонии, а выскочившие вслед за этой плети густо оплели ее ноги и принялись подтаскивать к стволу, в котором со скрипом начала отходить кора, обнажая жуткое нутро. Лошади было уже не помочь, но вот только Гастингс запутался в стременах, да и был наполовину придавлен упавшей лошадью, и не мог выбраться из-под нее, все ближе и ближе приближаясь к проклятому дереву.
Я увернулся от очередной плети и перепрыгнул ту, что летела ко мне с другой стороны, практически касаясь земли, видимо, чтобы сделать подсечку и когда я упаду уже начинать спутывать ноги.
В три прыжка я оказался возле Гастингса и с ходу рубанул подпруги. Капитан уперся ногами в землю, я же в свою очередь ухватил его за руку, и когда дерево рывком притянуло к себе лошадь еще на некоторое расстояние, Гастингс сумел, наконец, освободиться. К счастью, он не переломал себе ноги, когда падал, и сумел подняться с земли.