Вот тут меня проняло, он всё-таки смог меня вычислить, но как? На основании каких данных? Неужели я столкнулся с аналитиком, который намного меня сильнее? И всё-таки пока что все его рассказы напоминают мне досужие россказни на кухне, где всегда фигурируют мировой еврейский заговор и злобные революционеры с кинжалами в зубах, которые переползают через мексиканскую границу, чтобы перерезать горло американскому мирному обывателю. Такие разговоры прекрасно способствуют продаже огнестрельного оружия. Но и не более того.
— Я вижу, что вы не слишком-то убедились в моих теориях и они для вас кажутся досужим домыслом. Но, мы ведь можем посмотреть на это и под другим углом. И сделать это намного проще, чем вам кажется. Дело в том, что я написал книгу, которую так и назвал «Старые деньги Европы — куда они подевались». Я ещё не отправлял эту рукопись в издательство.
(О том, что это на самом деле была аналитическая записка, сделанная для товарища Сталина, которая к тому же оказалась ему отправлена буквально накануне ареста, Марко узнал намного позже произошедших далее событий). Пауза — это перекур, который мы оба синхронно устроили.
— Это номер банковской ячейки, в которой хранится рукопись. Она на русском языке. Материалы, которые к рукописи прилагаются — на английском. Есть немного на французском и немецком, но это буквально единичные документы. Обеспокойтесь хорошим переводчиком, лучше из эмигрантов, у вас там таких людей достаточно. За копейку малую сделают приличный перевод. Вот только выбирайте такого, которого не жалко будет потом пустить в расход. Сами понимаете, деньги любят тишину, особенно старые. Поэтому я и не решаюсь эту рукопись отправить в редакцию. Боюсь, что ее время ещё не наступило'.
Прослушав эту беседу до конца, господин Локкерини аккуратно снял бобину, размотал пленку и при помощи кухонного молотка привел её в неудобоваримое состояние. После чего отправился в Лиссабон, в банке которого и была арендована ячейка, правда, чтобы ее открыть не надо было ни паспорта, ни каких документов вообще: только пятнадцатизначный код, который Марко выучил наизусть.
[1] Цитата из какой-то малоизвестной песни.
Глава четырнадцатая
Штурм
Глава четырнадцатая
Штурм
Мадрид, Каса Альберто
9 мая 1935 года
Каса Альберто — это небольшой ресторанчик, если хотите, кафе почти в самом центре Мадрида. Почему это мне там опасно появляться? Ещё чего? Для меня 9 мая — праздник, который на всю жизнь со мной. Пусть до этой даты еще десять лет, и я постараюсь сделать всё, чтобы такой трагедии, как первые годы Великой Отечественной не случилось, а этот день для меня так и будет Праздником с большой буквы. И пусть всякие недомерки в моём ТОМ времени трепались, что это день траура, идиоты… Я очень хорошо помню родителей, которые ТУ войну застали, пусть и детьми. И они, и деды — этот день праздновали. Для них день траура и трагедии был 22 июня, а вот 9 мая — только праздником, пусть и со слезами на глазах. А всяким недочеловекам, которые свои бредни скрашивают россказнями про преступления сталинского режима, веры нет. Тем более, когда я оказался тут, в ЭТОМ времени. Да, время жёсткое и с врагами никто не церемонится. Но и враги такие, что ни с кем церемонится не собираются. Так что каждый работает теми инструментами, которые имеются под рукой, и никак иначе. Как говорили в ТО время: чем моложе блогер, тем хуже ему жилось при Сталине.