Вильда молчала, не зная, что сказать, и Гермиона продолжила:
– Мы придумаем тебе подходящую фамилию, и я уверена, раз ты будешь присматривать за Мирабеллой, ты очень удобно устроишься в детской или в классной комнате.
Заметив, что сестра не разделяет ее энтузиазма, Гермиона спросила:
– В чем дело? Почему ты молчишь?
– Я пытаюсь понять, почему ты обратилась ко мне с этой просьбой, – отвечала Вильда, – вместо того чтобы попытаться нанять другую гувернантку для Мирабеллы, что ты легко могла бы сделать.
– Ответ на это очень прост, – сказала Гермиона, – я могу быть уверена, что ты не станешь болтать.
Увидев удивление в глазах Вильды, она объяснила:
– Да не будь же такой дурой, Вильда! Если я найду гувернантку, о которой мне ничего не известно и которая потом перейдет от меня в другую семью в том же кругу, она может начать болтать.
– О чем болтать? – спросила озадаченно Вильда.
– Обо мне, разумеется! – ответила Гермиона. – Ведь найдется сотня женщин, которые ненавидят меня, потому что они мне завидуют. И ничто не доставит им большего удовольствия, чем узнать, что я хотела выйти замуж за маркиза, а он так и не сделал мне предложения. Эта история тут же разнесется по всему Мейфэру со скоростью ветра, и у меня будет глупый вид!
– Теперь… я понимаю, – выдохнула Вильда.
– Понять нетрудно, – сказала Гермиона. – Ведь сестра не станет обо мне сплетничать. В любом случае, когда мы снова будем в Англии, ты вернешься сюда, а здесь не с кем сплетничать, кроме кур и уток!
Она засмеялась, как будто сказала что-то очень остроумное, и затем продолжила:
– Но у тебя будет о чем вспомнить, и как я уже сказала, при настоящих обстоятельствах я никому не могу довериться, кроме тебя. Я уверена, что ты будешь так добра, что мне не откажешь.
На какое-то мгновение в мыслях у Вильды пронеслось, что она хотела бы отказаться; сказать, что сестра предлагает ей нечто унизительное и оскорбительное. Но потом она сказала себе, что Гермиона действительно просит о помощи, искренне полагается на нее, потому что она не могла никому довериться.
Она вздохнула и очень тихим, показавшимся ей самой незнакомым голосом сказала:
– Если это и правда так для тебя… важно, Гермиона, тогда… конечно, я согласна на все… что тебе нужно.
– Прекрасно! – сказала Гермиона.
Что-то в ее голосе и выражении лица сказало Вильде, что сестра не примирилась бы с отрицательным ответом и стала бы добиваться исполнения своего желания любым способом.
Разговор прервался, когда открылась дверь и вошел Бэнкс. Он стал раздвигать раскладной столик перед софой, где сидела Вильда. Потом он принес на серебряном подносе, употреблявшемся только при гостях, серебряный чайник, молочник и сахарницу, принадлежавшие семейству Алчестер не одну сотню лет.
Вильда понимала, каких усилий стоило миссис Бэнкс, которая была еще старше своего мужа, нарезать крошечные сэндвичи и на старинном фарфоровом блюде разложить остатки торта, испеченного на прошлой неделе. Там было и несколько макарунов, которые уже давно пора было съесть и которые, Вильда была уверена, слишком затвердели, чтобы доставить кому-нибудь удовольствие.
Но, по крайней мере, стол был накрыт, и она надеялась, что Гермиона не воспримет все слишком критически.
Когда Бэнкс вышел, Гермиона сказала:
– Те же самые остатки, что мы когда-то доедали детьми! Не понимаю, как ты это терпишь! В Лондоне мой повар – француз – превосходный кондитер, а за городом славятся кондитерские изделия в буфетных при гостиницах.
Тут по лицу ее пробежала тень. Вильда поняла, что сестра вспомнила, что она уже не хозяйка в Элтсли Корте, перешедшем в собственность нового графа.
Чтобы как-то сгладить неловкий момент, Вильда сказала:
– Возьми сэндвич. Они с салатом, который собрали только сегодня утром.
– Я не хочу ничего есть, – отвечала Гермиона. – Мне нужно беречь фигуру, но я выпью чашку чаю, если он не очень крепкий.
Поднявшись с софы, Вильда подала сестре чашку. Бриллианты на руке Гермионы засверкали невероятными цветами.
– Боюсь… что ты… не одобришь туалеты, которые мне придется взять с собой, а купить что-то еще нет времени, – сказала Вильда неуверенно.
– Я уже подумала об этом, – ответила Гермиона. – Могу тебя заверить, что в занимаемом мною все эти годы положении я научилась все организовывать и не оставлять ничего на волю случая.