Голос Аманды становился все более напевным и мелодичным, и к концу ее успокаивающей речи обе женщины сидели, взявшись за руки, преисполненные дружелюбия, а пустые кружки из-под медовухи свисали с их пальцев.
— Хорошо, о Мудрейшая, я постараюсь смотреть сквозь пальцы на смешные чудачества Кевина, но как мне заставить его признаться, что он… что я… нравлюсь ему, если ты права и это действительно так?
— Любит, дорогая, он тебя любит — именно так! — мягко поправила ее Аманда. — Ответ прост. Заставь его ревновать! — триумфально закончила она.
— Ревновать? К кому? К Райсу? К Лайлу? К Фитчу?
Аманда наклонилась к Джилли и прошептала ей на ухо:
— К Рори, вот к кому. Просто подними ресницы на этого прелестного юношу раз-другой и посмотри, как возбудится Кевин.
— Но он мне отвратителен, — возразила Джилли.
— Тем лучше, — ответила Аманда. — Кевин будет в ярости, если представит себе, что ты предпочла ему этого безмозглого хлыща. Я тебе гарантирую, ты услышишь от Кевина признание в любви не позже, чем через неделю, причем он произнесет его, стоя перед тобой на коленях. Вот так.
Она попыталась щелкнуть пальцами, и с третьей попытки у нее это получилось, а затем уронила голову на плечо Джилли.
Джилли минутку подумала, а потом провозгласила:
— Твой план — предательский, низкий, нечестный, презренный, я его выполню!
В полном согласии друг с другом и со всем миром Аманда и Джилли задремали сидя и очнулись только после того, как Гленис — им с братом удалось каким-то образом добыть приглашение на праздник — потрясла Джилли за плечо, говоря:
— Проснись, соня, у меня есть для тебя сообщение.
— Ч-что такое? — пробормотала Джилли, с трудом возвращаясь к реальности. Во сне она видела Кевина, который спасал ее от драконов, злых рыцарей и злых же волшебников, а затем увозил на белом, как снег, коне.
— Клемми Дженкинс просила передать тебе, что у ее матери сроки подошли.
Джилли мгновенно проснулась.
— О боже, а я напилась медовухи от бабушки Свитин! Аманда, просыпайся. Мне нужно успеть на роды.
Новость Аманде понравилась, и она настояла на том, чтобы сопровождать Джилли к коттеджу Дженкинсов на окраине поместья.
— Это восьмой ребенок Пег за восемь лет, так что роды пройдут быстро, — говорила Джилли. — Нам надо поспешить, а то останется только поздравить счастливых родителей. Гленис, ты не могла бы найти Кевина и лорда Сторма и сказать им, куда мы пошли? Я уверена, что Клемми приехала на тележке — несколько недель назад я послала им ее и велела, чтобы она стояла наготове, так что пешком нам идти не придется. Скажи им, что мы скоро вернемся.
— Конечно, скажу, Джилли, дорогая, ты же знаешь, что можешь во всем рассчитывать на меня, — горячо заверила ее Гленис.
Удаляясь от костра, Джилли сказала Аманде:
— Я знаю, что могу рассчитывать на Гленис — я только не уверена, в чем именно могу на нее рассчитывать.
Солнце уже час как взошло, когда полуразвалившаяся тележка, скрипя, въехала на круговую аллею, ведущую к парадному входу в Холл. На ступенях стояли граф, его гости и половина слуг.
— Где, ко всем чертям, вы были? — прорычал Кевин.
— Гленис ничего тебе не сказала, — отозвалась Джилли, в ее голосе не слышалось удивления.
— Нет, она мне ничего не сказала, — передразнил жену Кевин. — Что же именно она мне не сказала?
Джаред Деланей, имея более длительный стаж супружеской жизни и побывав свидетелем не одного импульсивного поступка Аманды, хранил молчание, он лишь быстро подошел к фургончику, чтобы подать жене руку и помочь ей выйти.
— Я просила Гленис сказать тебе, хотя и сомневалась, что она это сделает, — объяснила Джилли, в то время как Кевин довольно бесцеремонно вытащил ее из фургончика и поставил на землю.
— Зачем же ты тогда ее попросила, идиотка? — промычал Кевин. — Могла бы хоть немного соображать, безмозглое ты существо! Просто терпения с тобой не хватает!