Он прижался своим лбом к ее.
— Обещаю, буду рядом и пройду каждый этап с тобой. И, раз уж мы заговорили о ребенке, у меня есть новости. Община организует парад в Подземке.
Харпер нахмурилась.
— Что?
— Парад в честь ребенка.
Харпер застонала.
— Нокс, ты же видел, как люди вели себя на объявлении — постоянно задавали вопросы, рассказывали ужасные истории и давали ненужные советы. Чем больше срок, тем хуже. Когда мама Хайди была беременна, мне было ее так жаль. Словно люди, завидев живот, напрочь забывали о правилах поведения в обществе. Они говорили обо всем, что грудь стала больше, что она набрала лишние килограммы, и у нее округлилось лицо, и даже об отеках на ногах.
Нокс обвел ее взглядом.
— Ничего не имею против, если твоя грудь станет больше. Вес ты набрала только тот, который изначально потеряла. Твое лицо не изменилось и ноги у тебя не отекают.
— Не в этом дело, Торн. Мама Хайди легко это игнорировала, но у меня так не получится. Я бы предпочла еще одну вечеринку по поводу рождения ребенка, а это о чем-то да говорит.
— Я думал, что на таких вечеринках нужно отдыхать.
— Не тогда, когда их организовывают импы.
Когда Джолин сказала ему, что организовала вечеринку для Харпер, он представил расслабляющую встречу с глупыми играми, канапе, тортом из подгузников и вздохами гостей, сидящих в кругу и наблюдающих, как будущая мама открывает подарки. Но оказалось, что импы представляют такое событие иначе. Хотя Харпер предупредила его, что это будет шумное мероприятие, он не понимал насколько, пока не подъехал к дому Джолин и не услышал песню «Ice Ice Baby» через открытые окна. Импы делали коктейли, пели в караоке, жарили барбекю, и все, кроме Харпер, были пьяны в стельку к концу. Обхватив руками ее плечи, Нокс потерся об ее нос своим.
— Хорошо, я попрошу общину отменить парад.
Он поднял голову и заметил ее хмурое выражение лица.
— Почему ты не выглядишь счастливой?
— Потому что отчасти чувствую вину. Не хочу оскорблять общину.
Нокс чуть не усмехнулся. На ее месте он бы не чувствовал вину, но Харпер внутри была мягкой, а значит, она никогда не станет такой эгоистичной, как он.
— Я скорее оскорблю нашу общину, отменив парад, чем заставлю тебя делать то, чего ты не хочешь.
— Прекрати быть таким милым, иначе я заплачу.
— Не заплачешь. И даже если разрыдаешься, я скажу, что у тебя есть полное на это право. Ты беременна, в тебе бушую гормоны, и поэтому ты нервничаешь. Никто в таком состоянии не хочет иметь дело с тем, что раздражает. А ещё ты чувствуешь гиперопеку к ребенку, поэтому совершенно естественно твое нежелание находится сред незнакомцев… особенно среди тех, которые могут попытаться прикоснуться к твоему животу.
Ни Ноксу, ни его демону эта мысль тоже не нравилась.
— Ты действительно не считаешь, что я веду себя глупо и неразумно?
— Не считаю. Думаю, твой демон тоже обеспокоен и близок к срыву… по слухам, это нормально во время беременности. Просто решил, что захочешь выбраться из дома. Ты так усердно работала над детской, что кроме вечеринки нигде не была. Ты была уверена, что сойдешь с ума, если все время будешь находиться дома.
Харпер нахмурилась.
— Думала, ты обрадуешься, что я сижу дома.
— Мне не нравится, когда ты делаешь что-то несвойственное тебе… это меня беспокоит. Мег заверяет, что это синдром гнездования, и мне не о чем беспокоиться, но я всегда волнуюсь, когда дело касается тебя.
Харпер задумалась на мгновение.
— Возможно, мне пойдет на пользу выйти из дома и подышать воздухом. Вероятно, будет лучше позволить всем увидеть, что я беременна, и удовлетворить любопытство, чтобы потом, когда мне по какой-то причине нужно будет посетить Подземку, люди не таращились на меня.
— Может быть, — осторожно согласился он, стараясь не настаивать.
— Меня беспокоит, что люди начнут думать, будто я прячусь… а, значит, ублюдкам, которые с нами играют, это будет только на руку, а мы будем выглядеть слабыми.
Именно поэтому она не хотела долго оставаться в особняке, напомнила Харпер себе.
— Лично мне плевать на мнение других. Но меня беспокоит, что люди могут поверить, будто я не способен защитить тебя.
Харпер вздохнула, и ее плечи поникли.
— Когда планируют провести парад?
— Через неделю.
А значит, ее живот станет еще больше. Класс.
— Я пойду, но не обещаю, что продержусь долго, или что любой расстроивший меня уйдет невредимым.
— Не волнуйся, вряд ли кто-то действительно захочет связываться беременной демоницей.
Они не справятся с таким дерьмом, как гормоны и раздражительность. Харпер была ужасно раздражительной и в лучшие времена.
— Мне понадобится новое платье.
— Большинство женщин произнесли бы эти слова с радостью.
— Я не большинство женщин. И у меня нет настроения, идти в магазин. Спина болит, и суставы ноют.
Нокс нежно погладил ее спину.
— Так позволь Рейни выбрать что-то для тебя, как ты сделала, когда понадобилось платье для объявления.
Рейни по-настоящему отлично подбирала наряды для людей. Харпер думала, что отчасти суккубу нравилось выбирать красивую одежду для других, потому что она редко покупала себе такое.
— Ладно, — уступила Харпер, погладив его грудь. — Но в качестве награды, я жду от тебя что-нибудь шоколадное.
— Могу это устроить. — Он быстро ее поцеловал. — Завтра. — Вновь поцеловал. — Теперь нам нужно в душ.
— Я лучше сыграю в обнаженный твистер.
Нокс рассмеялся.
— Твое сексуальное влечение может меня убить.
— Не самый худший способ умереть.
Действительно.
— Знаешь, что я только что понял?
Харпер охватила дрожь, когда прозвучал его «сексуальный голос». Он был глубоким, властным и завораживающим.
— Что?
Нокс прикусил мочку ее уха.
— Мы еще не занимались любовью у шкафа.
Харпер сглотнула.
— Это страшная оплошность с нашей стороны. Даже ужасная. Думаю, нам следует это исправить.
— Было бы неправильно не сделать этого.
Зарывшись руками в ее волосы, Нокс ее поцеловал. Проник языком в её рот, а затем всосал ее язык. Прикусил губу. Брал, дразнил, доминировал. Все это время он вел ее в их комнату, а затем прямо к шкафу. Остановившись около дивана, Нокс сказал:
— Я хочу то, что под твоей одеждой. Сними ее.
Слегка ошеломленная таким горячим, страстным поцелуем, Харпер все же удалось сбросить одежду, не споткнувшись и не потеряв равновесие. И она обрадовалась этому.
— Теперь твоя очередь раздеться.
Он скользнул костяшками пальцев по ее горлу.
— Есть что-то в том, когда ты обнажена, а я полностью одет. Не знаю что.
Нокс обхватил ладонью ее грудь и сжал так, как ей нравилось. Она выгнулась, схватив его руки.
— Я собираюсь трахнуть тебя, Харпер. Хочу, довести тебя до сильнейшего оргазма. И хочу, чтобы ты ощутила мой пульсирующий член внутри. Хочу, чтобы ты почувствовала, как я кончаю. Но сначала, хочу, чтобы ты поработала ротиком. — Он указал подбородком на черный кожаный диван позади нее. — Садись.
Вот теперь, Харпер возбудилась сильнее, чем доводилось прежде. Она подошла к дивану и села. Нокс подошел к ней. Не спросив, она расстегнула молнию, не быстро, не мешкая, а медленно и ловко. Член оказался освобождён от плена штанов, но Харпер ничего не делала, а ждала указаний Нокса. Он провел пальцами по ее волосам.
— Ты же можешь быть хорошей девочкой, когда захочешь? — Харпер улыбнулась. Ох, она может быть очень, очень хорошей девочкой. Просто это случается редко. Намотав её волосы на кулак, Нокс дернул. — Открой. — Она послушалась, и он погрузился в ее горячий рот. — Жестко. — Вот и все. Ему не нужно направлять её, она точно знала, что ему нравится и как именно. Харпер обвела языком член. Всосала достаточно сильно, что втянулись щеки. Сглотнула так, что он ощутил, как вокруг него сжимается горло.
Удерживая её голову, он и трахал ее рот. Харпер не возражала, не сопротивлялась, не двигалась, только провела ногтями по задней стороне бедер. Нокс почувствовал покалывание у основания позвоночника и понял, что пора остановиться. Выйдя из ее рта, он отвел ее голову назад и провел пальцем по набухшим губам.