— Море — не мадемуазель, оно иммунодефицитом не наградит. В морское лоно можно, ха-ха, входить без... пардон... резиновых изделий.
После сложнейших лабораторных химических исследований под колючей чешуей одной из добытых экспедицией диковинных глубоководных рыб нашли органическое ядовитое вещество.
И к счастью, сумели, ориентируясь на известные «сухопутные» аналоги, вовремя синтезировать противоядие.
Двое заболевших ученых, Акиро Танака и Джозеф Левин, были спасены. Правда, вряд ли они теперь смогут выходить в море. А уж с ближайшей экспедицией — точно не смогут. Но останутся живы, в этом доктора не сомневались.
Только Жана уже не вернуть. Уколола его, наверное, та проклятая рыбина в голую незащищенную ладонь.
Море — не мадемуазель, но и с ним шутить опасно.
— Мисс, соедините меня с Венецией... Лидо, отель «Лаура»... Да, по срочному тарифу...
Лепелье, наверно, хохотал бы до упаду:
— Бедный наивный Алексис! Сколько вы с ней знакомы? Меньше недели?!
Тут он заржал бы, как сирена военной тревоги:
— И ты на что-то надеешься? Черт подери, да ведь девушки изменчивей, чем море! А твоя Элен, говоришь, к тому же еще и красавица? Ха-ха-ха, да ты просто дитя, старина! Тебе не с женщиной в постель ложиться, а в детскую люльку с цветными погремушками! И прикрывать твое мужское достоинство подгузником!
Но Алексей думал иначе.
Море — не девушка, но девушка — как море. Больше ее сравнить не с чем, разве что с розовым зефиром или цветком яблони...
Однако не существует ничего более постоянного и неизменного, чем море, это было его глубокое убеждение. Все человечество вышло из воды, как и Венера, богиня любви...
Рождение Венеры.
Алена.
Любимая.
— Алло! Отель «Лаура»? Пронто...
...Весельчаку Лепелье и катафалком послужило судно с веселым названием: «Кенгуру».
Гроба не было, а был мешок наподобие спального, как будто Жан уходил на долгую ночевку куда-нибудь во льды Антарктиды...
Курс — пятнадцать градусов к юго-западу от Куинстауна.
Место назначения — небольшая, доселе безымянная впадина, которая отныне будет носить имя Лепелье.
Впадина Лепелье... Звучно.
Завтрашние школьники станут заучивать красивое словосочетание по атласам, не задумываясь о том, как оно возникло.
Но вот моторы заглушены. Здесь, согласно показаниям лоций, и есть самое глубокое место.
Жак-Ив Кусто начал говорить речь и не смог закончить. Только махнул высохшей старческой рукой...
Единственный католический священник, которого удалось отыскать в Сиднее, прочел над набальзамированным телом Лепелье молитву по-латыни.
Алексей же, по русскому обычаю, поцеловал покойного в лоб.
«Прощай, старина! — подумал он. По-французски это получилось в рифму, Жану понравилось бы. — Адье, мон вье...»
И спальный мешок застегнули доверху, чтобы никто не потревожил вечный сон Жана Лепелье, бесстрашного исследователя и жизнерадостного, неутомимого сердцееда...
Алеша так и не успел слетать в Италию. Нужно было выходить в море вместо погибшего друга.
А участники выставки современного искусства к этому времени все равно уже разъехались из Венеции...
Орел — решка.
Алексею подфартило, выпал орел, да вот беда — драгоценная монетка затерялась.
Правда, иногда монеты нарочно бросают в воду, чтобы однажды вернуться на прежнее место, где было так хорошо...
Глава 6
ТОСКА
Егор Иванович брызгал по углам кухни аэрозолью с цветочным запахом:
— Никогда она не научится проветривать свою гарь, — бубнил он, говоря об Алене в третьем лице, хотя она находилась тут же. — Нет бы — открыть одновременно и окно, и дверь, протянуло бы сквознячком...
Сквознячком?.. Сквозняк унес телефонограмму с Алешиным адресом. Алена ненавидела сквозняки.
А Егор Иванович не унимался:
— И так лето, дышать нечем, а тут еще эта вонища! Не помешало бы некоторым обзавестись нормальной, чистой профессией. В двадцать пять лет еще не поздно поступить во второй институт, юридический, к примеру...
— Шесть, — сказала Алена.
— Что?
— Мне двадцать шесть, а не двадцать пять. Исполнилось месяц назад. Напомнить число?
— Егорушка! — позвала из комнаты Ольга Игоревна. — Тебе не попадался мой дезодорант?
Егор Иванович, воровато зыркнув на дочь, поставил баллончик на посудную полку:
— Иди, Оленька, он здесь! Ты, наверно, его по ошибке в кухне оставила.