– Ты намерен спасти меня против моей воли? Так типично для священнослужителя.
Улыбку Васко сменил хмурый взгляд.
– Я не священнослужитель.
– Тогда кто ты?
– Купец. Капитан. Но прежде всего я видящий.
Видящий. У меня волосы встали дыбом от этого слова. По спине скользнули холодные пальцы.
– Михей, – Васко потер сложенные ладони – кажется, этот человек постоянно мерзнет, нагорье для него не подходит, – я решил сделать из тебя ключ. Ключ к Высокому замку Гипериона. Я намерен преподнести тебя императору Иосиасу.
– Человеку, который обезглавит меня за измену? Как же это меня спасет?
– Правосудие может спасти твою душу. Помнишь, я говорил, что использую тебя как фигуру для игры в «Убийцу султана»?
Этот священник сам не знает, что говорит.
– Зачем жертвовать собственной фигурой?
– Вижу, ты не знаком с игрой. Тогда вот ближайшая аналогия: ты будешь куском мяса, который я повешу на дереве, чтобы выманить с неба орла.
– Ну и что ты станешь делать с орлом, когда схватишь его?
– Держать в безопасном месте довольным и сытым.
– И конечно же, в клетке.
Васко ухмыльнулся:
– Прежде чем я тебя отошлю, разберемся с одним вопросом – с твоей железной рукой. Как ты ее получил?
– Переспал с демоном.
Васко рассмеялся.
– Я в последний раз спрашиваю, Михей Железный. – Он указал на свою повязку. – Знаешь, в Инквизиции нас учили самым разным способам заставить человека заговорить. – Он потрогал повязку, словно собрался снять. – Но с этим ничто не сравнится. Ты уже пробовал. И чем дольше глядишь в эту бездну, тем больше она будет тебе показывать то, что… ранит до глубины души. Так что говори правду. Где ты взял эту руку?
Может, все же лучше сказать ему. Не хотелось мне этих ужасов. Я видел достаточно, когда Ашери принесла меня к тому плавающему алмазу с десятью глазами ангела Михея на оболочке.
Но я воин. Завоеватель. Мне хотелось воспротивиться нажиму священника.
Но мне также хотелось жить. Надо выиграть время, чтобы сбежать. Пусть же правда послужит оплатой.
– Я тебе не солгал. Я совокуплялся с демоном. Я дал ей свое семя, и за это демоница подарила мне ту руку.
– Скажи мне ее имя. – Он приподнял повязку, но не сдвинул в сторону.
– Ахрийя. Так она сама мне сказала.
Васко разразился истерическим хохотом:
– Ах, Михей. Ты спал с названой сестрой, а потом сменил ее на царицу дэвов. Уважаю. – Он развернулся, собираясь уйти.
– Погоди… Не отдавай меня Иосиасу, прошу…
Было тошно его молить, но я должен хоть попытаться.
– Мне не очень-то и хочется. Но я не могу тебе доверять. Как ты и сказал, ты не фигурка в игре. А играющих и без тебя слишком много.
– Нет, во имя души Мириам, не… – Сыграв этой картой, я надеялся на сочувствие.
– Бедная Мириам. Она была красавицей, да?
Да, была, под монашеским платьем. Бедра словно гора Дамав. Истекая кровью на ее надгробии, я думал о них.
– Я ее ревновал, – признал Васко. – Прежде чем появился ты со своим плебейским очарованием, я пытался флиртовать с ней. Но она всегда была со мной так сурова. Ты подобрал ключ к ее сердцу.
– Упрямство и настойчивость открывают много замков.
– Верно. Я не сразу это усвоил.
– Кстати, что случилось с твоим незаконнорожденным ребенком?
Еще одна карта сочувствия, которую я надеялся разыграть. Они были у нас обоих.
Васко сделал долгую паузу, а потом сказал:
– Очень жаль, Михей. Наши пути не раз пересекались, но в итоге привели в совершенно разные места. Однако у меня к тебе есть последний вопрос. – Он обернулся с порога и взглянул на меня. – Где Айкард? – Прежний глава моих шпионов.
– Почему ты хочешь это узнать?
Может быть, потому что оба они саргосцы?
– Мы с ним старые друзья. Так где он?
– Не знаю.
Раз уж Васко решил сдать меня врагам, незачем сообщать ему, что Айкард в Костане.
– Я найду его. Наши с ним пути в итоге сойдутся.
Васко закрыл дверь и оставил меня во тьме.
2. Васко
Я жаждал изменить мир.
Вы назвали бы меня целителем.
Но нет, я был лекарством. Мне надо было проникнуть в сердце больного.
Священная империя Крестес, так ее называли. И когда-то я тоже считал ее священной. Когда-то я верил в сказки, которые звались правдой.
Тогда я был священником и не сомневался в божественности этосианской церкви, патриарха и даже императора, о да.
Мои глаза открылись, когда Михей покорил Саргосу. Он заявил, что следует божественному пути этосианской религии. Что наши женщины и имущество останутся в целости, потому что мы правоверные.
Но его воины не соблюдали заповеди. А когда мы пожаловались, он сделал вид, будто не услышал.