- Этот вопрос не обсуждается. И не вздумай звонить кому-нибудь и сообщать о вашем отъезде. Этим ты можешь подставить всю семью.
- Отец! Я понимаю, ты отправляешь женщин. Но я мог бы тебе чем-то помочь здесь, в столице – вмешался в разговор Пьер.
- Конечно. И ты поможешь, но сначала отвезёшь женщин в горы. Я свяжусь с тобой и скажу, что тебе делать. Теперь идите и собирайте вещи. Выезжаете через четыре часа. Скоростным экспрессом до Феррары.
Дети поднялись и вышли. Но супруга сенатора осталась сидеть в кресле, покачивая загорелой ногой в изящной туфельке. Сенатор посмотрел на неё.
- Я не отказываюсь ехать, милый. Просто выеду чуть позже. У меня поздно вечером мероприятие, куда я не могу не пойти. А ночным поездом я уеду следом за детьми.
- Пойми, обстановка очень напряжённая и, когда я говорю про беспорядки я не преувеличиваю, а преуменьшаю. Я боюсь за тебя и за детей. Не хватает ещё, чтобы они оказались замешаны в мятеже.
- Я с тобой полностью согласна, милый. Но несколько часов ничего не решают, и я скоро буду с ними. Отправь с детьми начальника охраны: и тебе будет спокойнее и мне. Он свою преданность семье доказал.
- Зря ты хочешь отложить свой отъезд. Эти несколько часов как раз могут всё решить.
- Я уеду сразу после мероприятия, даже домой заезжать не буду. Не беспокойся, я понимаю ситуацию.
Сенатор беспомощно посмотрел на жену. Он никогда не мог настоять на своём. Влюблённый в свою жену, он уже двадцать лет пытался отстоять своё «я» и беспомощно сдавался. Надо признать, что его жена была весьма корректна и никогда не показывала свою силу. Напротив, она всегда подчёркивала главенство мужа, но он-то знал, кто всегда выходит победителем. Почти также он относился и к своей дочери. Это были две самые большие слабости в его жизни. В остальном он был жестким и умным политиком. Враги его боялись, знакомые уважали, народ любил, он был очень популярен, особенно на своей родине в провинции Феррара. Но, глядя на жену, сейчас железный сенатор ощущал только беспомощность и нежность. Ему было страшно, потому что его жена была бесстрашной и наивной и могла попасть в тяжёлую ситуацию. Тем не менее, он медленно кивнул и сказал:
- Ты обещаешь, что ночью выедешь в Феррару?
- Ты можешь быть совершенно спокоен, я обещаю тебе это.
Сенатор посмотрел на жену, которая помахав ему рукой, вышла из кабинета. Сейчас наступил переломный момент в его жизни. Благополучие его двадцатилетней карьеры и личной жизни подходило к концу. Он понимал, что ввязавшись в заговор против империи, он мог потерять всё и разом: и место в обществе и семью и деньги. Но согласиться с господством империи на Новой Италии означало практически тоже плюс потерю своей самостоятельности и своего значения. Радовало только то, что скоро всё решится раз и навсегда. В комнату заглянул начальник охраны и спросил:
- Можно войти?
- Входи. Что-то случилось?
- Да. Мы его взяли с поличным. Он пытался передать записку какому-то типу. Записка вот. Он сообщает время отъезда вашей семьи. Что с ним делать?
- Отправь его туда же, куда и всех. Значит, он всё подслушал, о чём мы говорили? В коридоре его не было.
- Наверно, прослушку поставил, кабинет проверяли месяц назад. Изменения в плане действий будут?
- Да. Поедешь в Феррару на поезде вместо детей. Думаю, они хотели до них в поезде добраться. Поедешь на вокзал в машине с затемнёнными стёклами. Они увяжутся за вами, а детям дай двух сопровождающих и пусть едут на машине. Доедут также, конечно устанут, но ничего страшного. И не прямо пусть едут, а петляют по дорогам, и пусть твои люди следят: не едет ли кто следом. И в Ферраре пусть не светятся, через пару дней всё прояснится, и я тебе позвоню, что делать. Но Фабрицио каков? Ведь 5 лет у меня работал.
- Они, наверно, ему чип внедрили. Он стал себя странно вести. По этому признаку и распознали.
- Ладно. Он свою судьбу сам выбрал. Главное, детей убрать подальше. Не думаю, что наши «друзья» уже до Феррары добрались.
- Ох, шеф, боюсь, что мы не всё знаем. Техника империи иногда удивляет. Страшно подумать, что они могли сделать тайком от нас.
- Что гадать? Главное вывезти детей из столицы. А там посмотрим.
- Прикажете исполнять?
- Иди, поторопись.
Сенатор опять упал в кресло и вытер лоб, блестящий от пота. За долгие благополучные годы он отвык от риска и прямого противостояния с врагом. Да ещё и с каким врагом! Но по калибру врагов можно судить о собственном значении. Недавно ему рассказали, что на какой-то планете, кажется Флоре, было восстание против империи. И восстание было успешным, имперский флот был разгромлен, а император признал самостоятельность планеты. Её вождь – Максимиллиан теперь был самым обсуждаемым субъектом в галактике. Если получилось у него, почему не должно получиться у нас?