Я насильно заставил себя вернуться в идиллическою мечту, в зеленое братство оздоровительных центров. Собственно, почему идиллическую? Существуют такие общины, во многих странах существуют. И не так уж дорого обходится их содержание.
И ему по какой-то непонятной ассоциации вспомнился, вдруг, ребенок-даун, бродивший по супермаркету Мюнхена. Даже не сам ребенок, доверчиво смотревший на непонятный ему мир, сколько дружелюбное к нему отношение окружающих. У его сверстников даже мысли не возникало его подразнить, напротив, они старались ему помочь.
И тогда я совершил поступок. (Хотя давал себе клятву при Трейзине не проявлять своего могущества). Я обратился мыслями к Проводнику, уточнил некоторые нюансы и отдал команду. И буквально тотчас какой-то наркоман заорал:
— Не действует! Ах ты, рожа цыганская, ты что мне дал?!
Дальше — больше.
Лицо Трейзина вытянулось. Хотя, такое, вроде бы, и невозможно.
А мне, вдруг, стало скучно. Я знал все, что теперь будет происходить поэтапно. Как начнется ломка у всех наркоманов области, какие будут трагедии и смерти, сколь сильно удивятся врачи, потому что в больницах наркотики не потеряют своего действия, какая внезапная нагрузка падет на скорую помощь и реанимационные палаты…
Ну вот, подумал я, некто обращал воду в вино, а я — наркотики в воду. В полезный физиологический раствор с витаминами. А на фига, собственно?
И я, сославшись на плохое самочувствие, перехватил такси и уехал, оставив пораженного Трейзина. Меня по ассоциации с последней мыслью посетила идея возродить Иисуса Христа. Если он реально существовал, конечно? И поэтому я спешил в гостиницу вполне человеческим путем — на машине, дабы не пугать окружающих своими чудесами мгновенного перемещения.
Далеко отъехать от цыганского поселка не удалось. ОМОН остановил машину и, поставив нас с шофером «ноги раздвинуть, руки на капот, не шевелиться» в дурацкую позу, начал грубый обыск. Оказалось, что у меня в кармане несколько доз героина. Чудны дела твои, милицейский бог.
Меня грубо забросили в клетку «воронка». Я решил не сопротивляться, позабавиться. Создал себе невидимую подушку, чтоб пощадить попу на жесткой скамейке и «включил» кино, которое давно собирался посмотреть, — «Комедия строгого режима». Фильм оказался великолепным, талантливая пародия на зону. Я досматривал его уже в камере, так как, когда мы прибыли в отделение, я не стал отрываться от просмотра, а, расслабившись, не реагировал на ментов. И они, решив, что я под действием наркоты, просто забросили мое вялое тело в камеру. Я, собственно, не ощущал их действий. Невидимая тончайшая силовая пленка надежно защищала от ушибов и ударов. Сами же они ее не могли обнаружить, потому что она пружинила под их руками, создавая иллюзия осязания.
Александр Скорынин
Новоявленный президент, который пока считался временно исполняющим сию должность, планировал на годы вперед. Предстоящие через несколько месяцев выборы были пустой формальности. Уж что — что, а формировать общественное мнение ГБешники умели давно и хорошо.
Неожиданный взлет несколько ошарашил бывшего разведчика. И он не мог не осознавать, что обязан этим эмоциональному и наивному Ревокуру, который почему-то проникся к нему симпатией.
Скорынин давно составил психопортрет этого человека и выводы были противоречивы. Слабая, несколько психопатическая личность, склонная к необдуманным поступкам и сентиментальности не была готова к тому могуществу, которая по неведомым причинам имела. Действия Ревокура только на первый взгляд были благородными; его попытки уничтожить преступность приносили вред, так как нарушали естественное развитие общества. Да и форма проявления этого благородства была излишне кровавой.
В то же время попытка подчинить себе Ревокура уже привела к непредсказуемым результатам. И, если сегодня результаты были выгодны Скорынину, то завтра могли обернуться против него. Ревокур был страшным оружием, глобальной бомбой, которую могло активировать любое неосторожное движение против него. Его следовало подчинить, но как это сделать Скорынин пока не знал. И над этой задачей работала группа отличных аналитиков.
Кроме того Ревокур и без провокаций со стороны был опасен. И лучшим подтверждением его опасности было недавнее сообщение о происшествии в Калининграде, где наркотики вдруг перестали действовать в любых ситуациях, кроме как в руках медицинских работников.
Скорынин выслушал доклад референта по этому вопросу и удобней устроился за огромным письменным столом. Он еще не переоборудовал кабинет старого президента по своему вкусу, поэтому вынужден был пользоваться архаичными на его взгляд и не вполне удобными вещами в своей кремлевской квартире.