Шерлок отвлёкся от оживлённой беседы, которую вёл с отцом, чтобы вставить:
— Не так много? Только не говори, что забыла то ужасное лето, когда он решил, что должен освоить флейту-пикколо.
Джон не смог сдержать смех, представив солидного, облечённого властью Майкрофта Холмса, издевающегося над музыкальным инструментом, который и в лучших руках издавал визгливые ноты, а в худших был откровенно невыносим. Шерлок тоже ухмыльнулся.
— В общем, да, так оно и было, — Белла тактично показала, что немного смущена. Она наклонилась и сообщила Джону по секрету:
— Тогда он был совсем молод. Он бы никогда не признался, но думаю, что он ревновал к тому, что Шерлок и Гидеон часто играли дуэтом. Его попытки продолжались всего несколько недель, пока… — она замолчала, подыскивая вежливый способ закончить предложение, — он их не прекратил, по единодушному решению всей семьи. В самом деле, что за ребячество. Нельзя быть талантливым во всём.
Шерлок самодовольно улыбнулся, повернулся к отцу и сказал:
— Папа, Джон играет на кларнете.
Уотсон не мог разобрать, почудилась ему или нет тень гордости в голосе друга. Лицо Гидеона осветилось неподдельным интересом, и он спросил:
— В самом деле? Это замечательно.
— Раньше играл, — торопливо поправил Джон. Энтузиазм Гидеона настораживал; казалось, тот уже планировал приватные семейные вечерние исполнения избранных опусов Грига, и доктор отнекивался, чувствуя, как подгибаются колени. — Я давно не держал в руках кларнет, пожалуй, со школы, и боюсь, что позабыл всё, чему меня учили.
Почувствовав замешательство гостя, Гидеон обвил руку вокруг талии жены и тактично поменял тему разговора.
— Кстати говоря, Джон, не позволяйте моей жене ввергнуть вас в заблуждение, что все свои таланты Шерлок получил от меня. Знайте — она художница. Прошлой зимой в Королевской Академии состоялась выставка её работ.
— Ну что ты, — Белла покраснела, когда муж посмотрел на неё с улыбкой, совершенно преобразившей его суровое лицо. — Пустяки, ничего экстраординарного. Я выставляю работы под девичьей фамилией Чеверилл.
— Так это вы Белла Чеверилл? — Уотсон был сражён. — Моя сестра любит ваши картины! Кажется, у неё дома есть копия одной из них.
— О, Джон, вы слишком добры.
Её ореховые глаза лучились, когда она пожала ему руку, и Джон обернулся, чтобы спросить:
— Шерлок, почему ты не сказал мне, что… о!
Но Шерлок снова испарился, и Белла с улыбкой сказала:
— Опять исчез. Находясь в деятельной фазе, он просто не может оставаться на одном месте. Совсем как мой супруг, — Гидеон посмотрел на жену с нескрываемым обожанием, а затем кто-то отвлёк его внимание, похлопав по плечу. Одной рукой он по-прежнему обнимал жену за талию, а она охотно прижималась к мужу, продолжая беседу с Джоном.
— Вы знаете, отец и сын очень похожи, даже в жестах и поведении.
— Да, я вижу, — Гидеон стоял, чуть склонив набок голову, пристально глядя на собеседника и сохраняя непроницаемое выражение лица с тенью превосходства, совсем как Шерлок, выслушивающий клиента, которому удалось предложить необычное дело.
— Мы счастливы, что вы с ним вместе, — шепнула ему Белла. — Я так переживаю за него. Он уже очень давно совершенно одинок, знаете ли. Когда мне сказали, что он снова с кем-то встречается, я никак не могла успокоиться, ведь после всех тех ужасных неприятностей с Себастьяном я ужасно волновалась, пока Майкрофт не сказал мне, что виделся с вами, и что вы ему понравились.
Доктор услышал так много нового и поразительного, что не знал, за какую часть информации хвататься первым делом. Новость о том, что Себастьян некогда был близок с детективом, его не удивила: Уотсону это пришло в голову ещё в банке, когда Себастьян вёл себя демонстративно фамильярно. Но Джон совершенно лишился дара речи от новости, что действительно снискал расположение Майкрофта, тогда как раньше полагал, что тот его едва терпит лишь в качестве удобного посредника между собой и братом. Кое в чём родителей Шерлока следовало бы разубедить — в одном всеобщем заблуждении, но сейчас это казалось чрезвычайно неуместным. Они были такой очаровательной парой, так любили друг друга и так откровенно гордились обоими выдающимися сыновьями, что совесть не позволила Джону разрушить их веру, пусть и иллюзорную.
— Благодарю, — пробормотал он, надеясь, что бессвязность его речи спишут на застенчивость. — Я… я действительно счастлив, что встретил его.
Так и есть. Он не солгал, пожалуй, даже сказал правду. Он действительно был рад знакомству с Шерлоком Холмсом, потому что одному богу известно, во что бы превратилась его гражданская жизнь, если бы эта встреча не состоялась.
— Майкрофт!
— Здравствуй, мамуля.
Белла обняла старшего сына. В окружении многочисленных родственников было весьма заметно, как Шерлок походил на отца, а в Майкрофте больше проявилась наследственность матери — те же глаза, лёгкая склонность к полноте, проглядывающая в формах Беллы и дающая почву непрестанным издёвкам детектива по поводу диеты брата.
— Мел уже несколько раз спрашивала о Джоне. Ты не возражаешь?
— Нет, конечно, нет! Вы пользуетесь популярностью, Джон. Надеюсь, вы не слишком ошеломлены. Помню, как впервые Гидеон привёз меня сюда на Рождество — было от чего испугаться. Такая большая семья, но… — она снова улыбнулась, — все они очень дружелюбны.
«Было от чего испугаться — это слабо сказано», — подумал Уотсон, позволяя себя увести. Он был совершенно подавлен вереницей странных имён и необычных лиц — и все были искренне рады приветствовать его. И когда Майкрофт, изогнув бровь, поинтересовался, хорошо ли Джон себя чувствует, тот смог лишь кивнуть в ответ. Майкрофт едва заметно улыбнулся, ничуть не обманувшись и видя его насквозь, и сказал:
— Боюсь, следующую беседу нам придётся сократить. Скоро наступит время идти к столу, а Эвандер настаивал на том, чтобы я представил вас ему ещё до ужина.
Громкий оклик привлёк их внимание, и они дружно обернулись, чтобы увидеть развалившихся на диване и энергично машущих Майкрофту трёх молодых людей. Майкрофт поднял палец, попросив этим жестом подождать минутку, и продолжил путь в глубь залы.
— Это тоже ваши двоюродные братья? — спросил Джон и получил в ответ кивок.
— Да, тройняшки: Бедивер, Галахад и Ланселот. Они начали совместное дело — создают программное обеспечение. Не стану утомлять вас деталями, но первый миллиард они заработали в возрасте 22 лет.
— Вы приложили к этому руку, — неуверенно предположил Уотсон. — Без вашего вмешательства точно не обошлось.
Бесстрастная маска Британского Правительства на секунду дрогнула, явив искреннее удивление.
— Во что?
— Во что-нибудь. Во всё, — тихо произнёс Джон, прежде чем глубоко вздохнуть несколько раз, чтобы прийти в себя.
— Разумеется, это не так, — медовым тоном ответил Майкрофт. — Ланселот чрезвычайно удачлив: если у него появится девушка, то это будет Моргана.
До того, как Уотсону удалось придумать ответ на это заявление, его спутник заговорил:
— Мел — это Джон. Джон — это моя кузина Меллифлуа.
И сразу вслед за этим доктор обнаружил, что его немилосердно тискает девушка, выглядящая среди этой публики так же неуместно, как и он сам: волосы заплетены во множество косичек, на брови пирсинг — и никакой дизайнерской одежды. Однако она улыбнулась во весь рот, едва завидев Уотсона, как и все остальные, с кем он познакомился этим вечером.
— Джон! Зовите меня Мел. Майкрофт поступил гадко, назвав меня полным именем. А знает ведь, как я его ненавижу.
Майкрофт в ответ лишь поднял одну бровь, а затем скрылся в направлении троицы молодых программистов. Мел потянула к себе нового знакомого, усадив его рядом на пуф, появившийся словно ниоткуда и пахнущий пылью.