— Что ты пил?
Шерлок обвил одной рукой его талию, привлекая партнёра к себе, и Джон поддался искушению прижаться щекой к ладони, всё ещё касающейся его лица, прежде чем ответить:
— Кайпиринья. Со слов Эвандера, все на него переключились после мохито.
— Пожалуйста, не упоминай Эвандера хотя бы сейчас, — проворчал Холмс и наклонил голову, чтобы ещё раз поцеловать Уотсона, но тот заговорил:
— Я думал, ты сам всё определил по моему стакану.
Шерлок бросил взгляд через плечо Джона на его наполовину забитый тающим льдом и ломтиками лайма стакан, оставленный на одной из каменных скамеек.
— Я… нет, я не заметил.
Такая рассеянность могла сказать о многом, а затем Шерлок вновь прижался губами ко рту Джона и закрыл глаза. Детектив был так поглощён их разговором, что перестал наблюдать и замечать — и это говорило об очень-очень многом, но доктор не собирался портить момент, занимаясь отвлечённым анализом.
На этот раз губы обоих раскрылись ещё до соприкосновения, и поцелуй получился откровенно жадным: жарким, глубоким, нетерпеливым, недвусмысленно обещающим секс, порождающим в воображении яркие картины, из-за которых колени Уотсона задрожали. Он вслепую попытался нащупать стену или скамью, чтобы к чему-нибудь прислониться.
Внезапно Шерлок двинулся на Джона, и на мгновение тот испугался, что Холмс пытается его оттолкнуть, но потом понял, что его вынуждают отступать, крепко удерживая за бёдра, пока зад не упёрся в край одной из скамеек. Джон охотно прислонился к ней, одной рукой обхватил своего соседа за шею и, наслаждаясь подрагиванием его ресниц, заставил наклониться за ещё одним жадным поцелуем, запустив другую руку Шерлоку под пиджак и комкая его рубашку.
Когда Холмс передвинулся, чтобы прикусить Уотсону мочку уха и покрыть горячими поцелуями его шею; доктор откинул голову, подставляя под жаждущий рот как можно больше обнажённой кожи и жалея, что он недостаточно высок. С тех пор как они с детективом съехались, ему часто приходилось убеждать себя, что он вовсе не коротышка. Да бога ради, 175 см — средний рост британского мужчины, а он всего лишь чуточку ниже, и не его вина, что он живёт с длинноногим жирафом, чья худоба заставляет его казаться ещё выше, чем он есть на самом деле.
Застигнутый этой мыслью, Джон ухватился за край скамьи и начал приподниматься, чтобы усесться на её спинку. Очевидно, Шерлока посетила та же идея, потому что он крепко сжал задницу Джона и попытался ему помочь, но вместо этого столкнулся зубами и получил от партнёра случайный удар коленом в бедро. Только мгновенная реакция и гибкость Холмса помогли уберечь более чувствительную часть тела от выведения из строя на весь остаток вечера, и когда Уотсон выдохнул с раскаянием в голосе: «Прости! Господи, извини, я не хотел…» — Шерлок издал смешок, придвинулся ближе, разведя колени Джона в стороны и втиснувшись между ними.
Боже, это было прекрасно. Казалось, руки Шерлока успевают повсюду: хватают за плечи, гладят волосы, придерживают задницу, устраивая партнёра на скамье таким образом, чтобы их тела были тесно прижаты друг к другу. Джон сделал открытие, что высокий рост его соседа был обязан в основном ногам. Теперь, когда Уотсон сидел на уровне бёдер Холмса, их лица были идеально расположены для поцелуев. Джон вдруг понял, что во внутреннюю поверхность его бедра упирается возбуждённый член Шерлока. Тому для наступления эрекции хватило нескольких беспорядочных поцелуев, и доктор, подавшись навстречу и обхватив детектива ногами, услышал свой собственный тихий стон.
Скулы Холмса больше не горели негодованием — теперь его щёки и даже нос порозовели от желания и возбуждения. Частое прерывистое дыхание касалось лица Джона, когда Шерлок целовал его ухо и лихорадочно нашёптывал:
— Видел бы ты себя. Боже, ты понятия не имеешь, чего я от тебя хочу.
Лицо Уотсона вспыхнуло румянцем, одна его рука выпуталась из мягких тёмных кудрей и опустилась на задницу Холмса.
— Не имею. Но что бы это ни было — я готов, мой ответ — да, — тихо проговорил Джон чуть охрипшим голосом.
Сжимать бёдра Шерлока ногами было невыносимо возбуждающе; после сказанных Уотсоном слов Холмс поцеловал его ещё раз, тесно прильнул к любовнику так, чтобы их возбуждённые члены соприкасались, пусть и через несколько слоёв одежды, и этим самым заставил Джона издать звук, подозрительно похожий на хныканье.
Раздалось нарочитое покашливание, и доктор вздрогнул и от неожиданности едва не укусил Шерлока за губу. Холмс резко повернул голову, и Уотсон увидел Мел и Эвандера, стоявших в дверном проёме. Девушка от волнения слегка покраснела, а молодой человек расплылся в улыбке.
— Извините за беспокойство, — в тоне Эвандера не было ни тени сожаления, — но Майкрофт попросил найти вас и передать, что ужин подан. Сам он не захотел, сказав, что есть такие вещи, которые ему лучше не видеть.
И хотя Джону больше всего хотелось провалиться сквозь землю от смущения, что его застукали за тем, как он лапает Шерлока за его великолепную задницу, он не мог не улыбнуться, представив Майкрофта, произносящего последнюю фразу строгим высокомерным тоном.
Когда Холмс попытался сделать шаг назад, Уотсон в безотчётном страхе ещё крепче сжал коленями его бёдра. После того, чем они тут занимались последние десять минут (а может, пятнадцать или двадцать — он потерял счёт времени), мощная эрекция туго натянула его брюки, и он действительно не мог позволить родственникам Шерлока это увидеть, даже если Эвандер и не стал бы возражать. На самом деле, по большей части именно потому, что Эвандер был бы не прочь взглянуть.
Шерлок посмотрел на Джона и коротко сказал:
— Мы будем через минуту.
Эти слова были недвусмысленным предложением выйти, но Эвандер задержался, чтобы сказать:
— Знаете, вы такие милые — вы оба. Столько месяцев быть вместе и по-прежнему целоваться так, будто это происходит впервые.
— Чёрт тебя подери, Эв. Здесь что, нет официантов, чтобы ты мог сбросить сексуальное напряжение?
Эвандер подмигнул.
— Уже договорился, дорогой: у меня будет небольшое свидание после ужина. И если мне повезёт хотя бы наполовину так, как этому шарфу, я буду доволен.
Уотсон едва успел осознать, что сидит на чём-то мягком, когда Мел подхватила бойкого родственника под руку и потащила прочь из зимнего сада, смущённо хихикая, а Холмс изо всех сил пытался сохранить сердитое выражение лица, хотя едва сдерживал смех.
Когда они вновь оказались наедине, Шерлок посмотрел на Джона.
— Как ты себя чувствуешь?
Вопрос этот прозвучал до нелепости любезно из уст того, кто минуту назад едва не задушил партнёра поцелуями, да к тому же выглядел совершенно растрёпанным и утратившим свою обычную бесстрастность. Джон не сдержался и захихикал, наслаждаясь лёгким удивлением, отразившимся на лице Шерлока.
— Хорошо, — выговорил он наконец, глупо ухмыляясь, — на самом деле — чертовски великолепно. Только что я блеснул перед двумя твоими кузенами, у меня был лучший поцелуй за многие годы, и теперь мне предстоит провести рождественский ужин в кругу твоей семьи с таким стояком, какого у меня за всю жизнь не было. Мало того, — Джон потёрся о Шерлока, заставив того невнятно застонать и крепче стиснуть руки на талии доктора, — так я ещё и сижу на шарфе, подаренном мне Мел.
Он вытащил шарф из-под себя и предъявил его детективу, который посмотрел на этот вязаный предмет одежды с уничижительным пренебрежением, но воздержался от комментариев, явно стараясь не выйти за рамки вежливости.