Тони заморгал, затем вскинул голову и рассмеялся.
— Я знал, что у тебя бойцовский характер, с того самого дня, как мама принесла тебя домой из больницы. Я думал, что наступит конец мира, когда она снова вышла замуж, а потом еще и забеременела. Двенадцатилетнему мальчишке было тяжело справляться и со своими возрастными проблемами, не говоря уж об этом. — На его лице появилась улыбка. — Затем принесли тебя — маленький сверток, и я стал нянькой. — Тони потянулся и взял сестру за руку. Его пальцы наткнулись на золотую печатку со знаком зодиака, которую он подарил ей на день рождения. — Ты и вправду Скорпион, Брэнди. Борец с убогими идеями и устаревшими отношениями, упрямая и очень гордая.
Она рассмеялась и нежно сжала его руку.
— Наверное, только инопланетянин способен понять меня, особенно в том, что касается гордости. И вообще, несчастные женщины…
Тони откашлялся, одна из его бровей предостерегающе поднялась.
— Я чувствую, что грядет нотация.
— Ты прав, — просто сказала она, но ее затуманенные глаза оставались серьезными. — Прошлым вечером я говорила с Ритой.
— Оставь эту тему, Брэнди, — предупредил Тони, пытаясь встать со скамейки.
Она схватила его за руку с силой, которая удивила их обоих.
— Если ты не будешь осторожным, ваш разрыв кончится разводом. Я люблю тебя, Тони, но ты сам упрямый и гордый как Скорпион. Вам с Ритой надо поговорить.
— Если мне понадобится советник по проблемам брака, я позвоню профессионалу, — неловко пошутил он.
— Это неплохая идея, — согласилась Брэнди, отпуская его руку и улыбаясь. — Если бы двое хотя бы просто встретились… Кажется, Рита очень хочет объясниться.
Он вздохнул, взволнованно провел пальцами по своим темным волосам.
— Как там она? Она… спрашивала обо мне?
— Да. Я сказала ей правду, Тони, — откровенно ответила Брэнди брату. — О том, что ты потерял пять килограммов за последние полтора месяца, что седина побеждает твои прекрасные каштановые волосы, и ты сейчас выглядишь на все пятьдесят, а не на сорок.
Тони пробормотал что-то, отводя глаза и глядя на проплывающую мимо лодку.
— Как Рита?
— Она кажется одинокой, испуганной и… — Брэнди заколебалась, прикусив на секундочку нижнюю губу, прежде чем продолжить. — Она нехорошо себя чувствует. У нее на сегодня направление к врачу.
Голова Тони резко повернулась, его серые глаза напряженно всмотрелись в лицо сестры.
— Это серьезно?
Брэнди пожала плечами.
— Не знаю. — Она играла кубиками льда в стакане. — Ты в любой момент можешь поехать в Форт-Майерс и все выяснить, — предложила она совершенно бесстрастно.
— О, я понял! — сказал он с обвиняющим сарказмом. — Это просто ваш женский заговор, который вы состряпали, чтобы заставить меня обеспокоиться.
— Я никогда бы не пошла на это! — с жаром возразила Брэнди. — Но тебе не помешало бы…
— Слушай, я знаю, что ты пытаешься ей помочь, но есть вещи, которые ты не понимаешь, и откровенно говоря, это не твое дело.
Брэнди цинично хмыкнула, затем улыбнулась.
— Конечно, я не в том положении, чтобы оспаривать этот вопрос. Из моей личной жизни нельзя почерпнуть никакого вдохновения на этот счет. — Она глубоко вздохнула. — Может быть, я и феминистка, но это же не значит, что я ношу военные ботинки и хожу на свидания только со своим полом!
— Может быть, тебе нужно кое-что изменить в самой себе? — Он потянулся за новой сигаретой.
Она невесело усмехнулась.
— Может быть, но… Я не утонченная хнычущая барышня. Почему я не могу быть сама собой? Почему система не может принять меня такой, какая я есть?!
— Система? — удивленно моргнул ОН. — Какая система?
— Система! — резко повторила Брэнди. — Мой отец был комиссаром полиции, и это отпугивало от меня людей: парни, приходившие ко мне на свидание, всегда боялись, что их будут допрашивать с пристрастием или обыскивать, потому они никогда даже не дотрагивались до меня. — Она печально покачала головой. — Затем у меня развилась склонность к черчению, математике и инженерному делу — обычно мужским занятиям. Но я понимаю, что мой независимый вспыльчивый характер мне мешает: все мужчины, с которыми я встречалась, сбежали. Они поворачивали все таким образом, что я оказывалась или ненормальной, или холодной. Мужчины любят тихих сговорчивых женщин. Даже киношные попытки создать образ живой, реальной женщины унижают ее, выставляя злобной стервой, — только чтобы успокоить мужскую аудиторию, которая может почувствовать угрозу своему дерьмовому тщеславию. У мужчин прекрасная философия: женщины — приятный товар, и каждый мужчина должен владеть одним экземпляром этого товара.