Нинель позвонила Рику спустя месяц из Финляндии. Отчаявшись найти работу здесь, она уехала на заработки туда. Кем устроилась, не сообщила. Лично мне и так понятно. Брат, как нам показалось, вздохнул облегченно. Ненадолго, правда. Врачи заподозрили у меня лейкемию, лишив покоя всю семью.
Общаясь с себе подобными больными и младшим медперсоналом, я из кусочков информации и обрывков разговоров составил собственное представление о болезни. Лейкемия — это рак крови. В двенадцать лет мне кое-что о раке уже было известно. Но только страшненькие подробности. Во-первых, ничего общего с членистоногим и клешнявым он не имеет. Скорее похож на грибницу, разрастающююся по телу и поражающую здоровые клетки, целые органы, чтобы родить на их месте грибы-опухоли. Будучи с детства фантазёром и страстным любителем природы, я бы сравнил рак с пауком. Он медленно плетёт свою паутину, цепляясь за сучья костей и хрящиков. В неё попадает всякая живность поблизости, запутывается и умирает. Паучище съедает добычу на ужин и, насытившись, откладывает яйца. Из яиц вылупляются новые пауки, так сеть паучьего вредительства разрастается. В моём случае паутине зацепиться было негде. Раковые клетки, как быстро размножающиеся термиты, источали меня изнутри кровеносной системы. В каком-то американском фильме я видел крушение добротного деревянного дома, выбранного термитами под "муравейник". От здоровенных брёвен и балок осталась кучка трухи. В этот момент я начинал себя жалеть. Глаза пощипывало, в носу копилась влага. Нет, вариант с грибницей мне нравится больше: он и к истине ближе, а инопланетное происхождение грибных спор будоражит сознание.
Во-вторых, рак — это боль. Мучительная и долгая. В онкологию посторонних не пускали, но окна этого отделения располагались напротив детского и я изредка видел в них тамошних пациентов. Тогда я считал их особенными, не такими, как все остальные. Люди-тени, живущие между небом и землёй. Я боялся смотреть в ту сторону, словно мог заразиться взглядом. И теперь сам должен оказаться среди них.
После тихого часа медсестра Галя отвела меня в кабинет нашего доктора Андрея Валентиновича. То, что он сам не пришёл в палату, свидетельствовало о конфиденциальности предстоящего разговора. "Конфиденциальность" — любимое словечко моего папашки, нет чтоб просто по-человечески говорил: "наедине". Или как Лилечка, по-французски: "тет-а-тет". Я поймал себя на мысли, что не хочу говорить с Андрвалом, здесь его все так называли. Не готов. Боюсь.
— Садись, Роман, — приветлив, как всегда, — я уже имел беседу с твоими родителями. Теперь должен кое-что обсудить с тобой.
Я сажусь, нет, валюсь на стул. К его ногам. К тому, что он скажет. Между нами пустой чистый стол. Телефон и истории болезни сложены на соседнем, сбоку. Андрвал берёт чистый лист и карандаш, придвигается поближе:
— Хорошо ли ты знаком с биологией, Роман?
— Не знаю. Мы только недавно начали её изучать. До неё было природоведение.
Он покрутил карандаш между ладонями:
— Я хотел поговорить с тобой о твоей крови. Есть такое выражение в медицине — картина крови или гемограмма. В капельке крови под микроскопом можно увидеть эту картину. Она живая. На ней как на полянке резвятся кровяные клетки… — Андрвал принялся рисовать, а я, словно загипнотизированный, приклеился глазами к его руке. — Каждая из них выполняет свою часть работы в общем деле. Но есть наиболее важные, я наделю их погонами.
Он явно увлёкся, полез в стол за цветными карандашами. Одному из шариков присобачил красные крылышки, другому — желтые, третьему — коричневые.
— Не совсем правильная цветовая гамма, и по форме они разнятся, но для нашего с тобой удобства сойдет. Вот эта клетка с красными погонами — эритроцит. Та, у которой они желтые — лейкоцит, оставшаяся — тромбоцит. Эритроциты очень важны: они содержат гемоглобин, который делает кровь красной, и отвечают за доставку кислорода от наших лёгких к тканям, — Андрвал посмотрел мне в глаза и поставил жирную точку рядом с краснопогонным шариком. — С эритроцитами дела у тебя более или менее. Гораздо меньше, чем требуется, но явной паталогии мы не нашли. Идём дальше — тромбоциты. По размерам эти клетки меньше других, но роль их невозможно недооценить: они отвечают за свертываемость крови. Тебе интересно?
Я активно закивал, потому что ничего зловещего пока не прозвучало. Подольше бы так.
— Допустим, ты порезался. Что происходит?
Он держит меня за идиота? Попробую подыграть:
— Начинает течь кровь.
— Да, но постепенно этот процесс заканчивается. Тромбоциты устремляются к месту деформации стенок кровеносных сосудов и слипаются между собой, образуя плотину. Затор, если угодно. Тем самым, они как бы восстанавливают целостность сосудов. Недостаток тромбоцитов может привести к невосполнимым кровопотерям. Наверное, ты никогда не слышал о проклятьи королей — гемофилии. Это как раз о недостаточной свёртываемости крови. Болезнь чисто мужская, женщины ей не подвержены. Зато они являются носителями её гена и передают его своим сыновьям. У последнего русского царя Николая Второго сын Алёша страдал гемофилией. Он истекал кровью от малейшей травмы…
Интересная получалась лекция. Программа "Здоровье".
— Избыток тромбоцитов — тоже плохо. Он ведет к закупорке сосудов. Без нормальной циркуляции крови начинается кислородное и питательное голодание. Ткани постепенно отмирают. Природа любит равновесие, Роман. С тромбоцитами у тебя порядок.
Кажется я понял, дошёл методом исключения: на концовку остался бо-ольшой непорядок. И проблема у меня с лейкоцитами. Почти с ненавистью я уставился на амёбу в желтых погонах. В ту же точку смотрел Андрвал.
— Лейкоциты в нашем организме выполняют роль солдат, охраняющих вверенную им территорию. Войско лейкоцитов делится на несколько типов: лимфоциты, моноциты, нейтрофилы и другие. Не будем углубляться в терминологию. Скажу лишь, что у каждого типа своя функция и все действуют слаженно. А дело у них общее — вырабатывать антитела и поглощать бактерии. Пример нужен? — я кивнул и он продолжил: — Возьмём хотя бы мусорщиков-нейтрофилов. Они обнаружили бактерию-чужестранку. Что происходит дальше? Нейтрофилы окружают её и захватывают в плен. Затем самое интересное: они выделяют специфические ферменты и начинают переваривать нарушительницу, как какие-нибудь мухи. После чего гибнут. Кстати, основная составляющая гноя — их трупики.
Однажды я услышал фразу, которую постарался запомнить на всю жизнь: "Сон разума рождает чудовищ". Обдумывая её в то время, я не связывал смысл с маньяками, напрочь съехавшими с катушек, а перевёл для себя так: не зная истинных причин проблемы, мы воображаем ужасные последствия и начинаем их бояться. Мне надоело прятаться от правды и сражаться с невидимыми монстрами.
— Что у меня с лейкоцитами, Андрей Валентинович?
Он устало улыбнулся:
— Совсем не то, что мы предполагали, Роман. С младенчества наблюдали твою анемию — обедненную эритроцитарную массу. А тут при более тщательном анализе крови выплыло кое-что ещё…
Он слегка замялся, плечи опустились. Полы белого халата, под которым скрывалась футболка с портретом Димы Маликова, сомкнулись на груди. Димина физиономия перекосилась, лишенная скулы и половины рта, а правый глаз сощурился в складке. Ну вот, эти взрослые вечно в своём репертуаре: как сказки рассказывать — не остановишь, а по делу говорить — слова кончаются.
Со старой квартиры Варя привезла целый чемодан книжек. Большая часть из них принадлежала покойному отцу и была недоступна её пониманию. Она хранила их в память о нём, потому что сам он превратился в смутную тень без лица. Часто перелистывала, гладила пальчиком пометки на страницах. Иногда казалось, что отец стоит за спиной и любуется ею. Девочка тихонько оборачивалась, чтоб не спугнуть его, но там никого не было…
Варя хорошо относилась к новому мужу своей матери. Считала его человеком добрым, неназойливым и достойным быть рядом с ними. Но отцом назвать не могла. У неё уже был отец и защитник. Господь Бог. Каждый вечер она доставала иконку с ликом Божиим и делилась впечатлениями, накопленными за день, обидами и радостями. Затем горячо молилась и целовала изображение. Без этого никак не могла заснуть. Икона вместе с библией и молитвенником досталась ей от бабушки Ули.