Через десять минут боль появилась снова, но пока была очень слабой. Чтобы не «гневить» губы, резко встаю и снова берусь за алгебру. Так сижу за ней, пока не прошла половина отведённого на домашнее задание часа, а затем снова ложусь отдыхать. Не смотря на то, что прошло не тридцать, а тридцать одна минута, боль всё равно не даёт о себе знать. Она у меня ассоциируется со строгим учителем, который хочет научить меня правильно готовиться к занятиям. Этот учитель даже не гнушается прибегать к «телесным наказаниям». При этом он поощряет мою инициативу, ведь в противном случае он бы не дал мне просидеть лишнюю минуту за уроками.
На часах ровно шесть часов. У меня сделаны почти все уроки назавтра, но я всё равно сажусь за стол и учу историю петровских времён. Тут начинаю ощущать стихшую на несколько часов боль. Ну а теперь что не так?! Ложусь на постель и отдыхаю ещё десять минут. Боль стала сильнее. Мчусь за стол — не помогает! У меня возникло подозрение, что губы сейчас сами не знают, чего хотят от меня. Тогда решаюсь заняться тем, что подвернётся под руку, ведь в любом случае губы будут болеть. Этим оказались иголка с нитками, лежащие возле меня. Затем отыскалась и голубая юбка, за шитьём которой у меня прошла уже целая неделя. В общем, остаётся только надеяться на удачу!
И тут боли как не бывало. Мне сначала показалось странным желание губ занять меня моим любимым хобби, но вскоре до меня дошло, что этим они хотели сказать мне о конце «учебного дня». В принципе, если бы они не прибегали к причинению вреда, я бы могла гордиться званием счастливой обладательницы средства для улучшения своего балла по всем предметам. А так... С большим трудом мне даётся эта учёба учёбе. С другой стороны, если бы мне сейчас не причиняли боль, я бы вряд ли провела столько времени за уроками, а вместо этого дошила бы себе праздничную юбку. Вот бы сейчас поделиться с Верой своими впечатлениями! Она, наверное, тоже окончила занятие уроками и придаётся любимому хобби.
Рука медленно потянулась к телефону, но не нажала кнопку вызова: впечатлениями удобнее и интереснее делиться вживую. Быть может, кто-нибудь среди девочек или даже мальчиков обратит на нас внимание и обсмеёт при всём классе. Уж лучше наедине... Рука снова берётся за телефон, но меня останавливает мысль, что нет ничего плохого, если кто-нибудь узнает наш секрет, посмеётся, а потом обнаружит наши успехи в учёбе.
***
Снова раннее утро. Снова группа учеников на подоконнике. Снова я одиноко сижу на лавке. Снова впереди появился силуэт Веры. Теперь только она надела чёрные туфли, чем сильно порадовала меня. Подруга, издали увидев меня, ускоряет шаг и на ходу начинает утешать меня, что не с одной мной приключилось несчастье. Вопросительно смотрю на Веру, вижу у неё немного припухшую губу и всё понимаю. Руководствуясь первым чувством, начиню жалеть её и обещать найти выход из трудной ситуации. Вера же с благодарностью посмотрела на меня и сообщила, что уже нашла этот выход, смыв с себя злополучную помаду.
Только тут понимаю, в какое нелепое положение я попала, и спешу загладить свою, как мне показалось, вину рассказом о своём вчерашнем дне. Вера задумчиво выслушала меня и без раздумий принялась за волшебную помаду. Мне сначала захотелось предупредить подругу, что действие этой вещи не изучено до конца, и мы можем снова ощутить боль в губах. Вера же ничего не ответила, и мы вместе направились в недавно открывшийся кабинет истории и обществознания.
Весь урок прошёл отлично во всех смыслах этого слова. Тема мной изучена так хорошо, что даже Вере удалось с моей помощью получить «пятёрку». Ни наш класс, ни учитель не обратили на нас особого внимания, ведь мы и так считались прилежными ученицами. Лишь Витя один раз хмыкнул что-то о медвежьей услуге, когда я слишком громко шепнула Вере определение слова «гражданство».
Второй урок проходил не хуже первого, но на третьем у пары мальчиков возникли сомнения в нашем «совершенстве». Витя на перемене устроил мне небольшой экзамен по всем трём урокам, который удалось сдать на «пять с относительно небольшим равно» (так называются два минуса). Правда, на поверку оказалось, Витя сам допустил ошибку при проверке моих ответов, в которой он так никому и не сознался.