Исполнитель Желаний
Пролог 1986 год, 27 апреля
Сирена гражданской обороны взрезала весенний теплый воздух словно ножом. Резкие завывающие звуки заставляли сердце сжиматься, перехватывало дыхание от накатившего страха. Молодая изможденная женщина, что пропалывала грядку, от неожиданности упустила ведро, полное сорняков. Она живет в этом забытом Богом селе уже семь лет и все никак не может привыкнуть к этим учениям. Хоть и проводят их почти ежемесячно. Ясное дело, без этого никак: почти у самой ядерной станции живем.
-Внимание! Внимание! Это не учебная тревога! Срочная эвакуация! Убедительная просьба не паниковать, ситуация взята под контроль. Возьмите документы. Брать что либо из вещей запрещается. Всем собраться у сельского совета для погрузки в автобусы, чтобы покинуть зараженную территорию. Внимание! Внимание!
Поднятое было ведро, снова выпало из ослабевших рук. Сорвав с головы косынку, она бросилась к дому. Перепрыгивая через ступени крыльца, рванула на себя дверь и с порога услышала испуганный плач сына Максима, и ругань прикованного к постели мужа.
-Явилась таки, сука течная! – Орал он, приподнявшись на локтях. Нижняя часть тела его не слушалась хозяина уже пару лет. Женщина не обращая внимания на крики калеки, подхватила шестилетнего сына на руки.
-Не бойся маленький. – Уговаривала она его, лихорадочно рыская по ящикам комода в поисках документов. Она в этом доме не хозяйка. Свекровь невзлюбила ее, едва сынок ейный, привел ее, тогда еще молодую, красивую и полную надежд, девушку в свой дом.
-Ни к чему она тебе, сынок. Уж больно хвостом метет, красавица городская. Ой, гляди, привел горе в дом.
Вот так и началось. Хотела она, когда сыночек их больным родился, в Киев к родителям своим податься. Там и врачи и больницы. Но свекруха документы запрятала.
-На щенка твоего больного денег не дам! Не наш он! Небось, со станции с кем спуталась, шлюха городская! Удавить его, да и дело с концом. Кто с идиотом нянькаться будет!
А вот и их с сыном документы. Быстро сунула находку в карман домашнего, испачканного травой платья. Переодеться некогда. Сирены воют все настойчивей.
-Бросай выродка! Меня спасай! Слышишь? Сюда иди! – И она покорно бросилась к его комнате. Но остановилась на ее пороге, глядя на испуганного до синевы мужчину, которого когда-то любила больше чем себя. Ради которого отказалась от самой себя, собственной карьеры артистки. А ведь звали, звали ее и роли предлагали не последние. Как же она? Как позволила все разрушить, испепелить? И ради чего? Он привез ее из Киева в Чернобыль. Жили поначалу в общежитии, и хорошо жили. Да, видимо, глянул кто-то черным завистливым глазом и покатилось: ревность, скандалы, избиения. А чтобы друзья и коллеги его чего не заподозрили, он ее в село под Чернобылем, к матери отправил. Та уж над ненавистной невесткой всласть поиздевалась. Видимо, только до этого дня.
-Чего застыла, корова? – Кричал он. – Кресло давай! Живо! – Она все не двигалась с места, провалившись в прошлое. Лишь испуганный крик ребенка вывел ее из странного оцепенения. Она, резко развернувшись, бросилась к сыну, подхватила его на руки и выбежала на улицу. Небольшое сонное село в одночасье стало похоже на разоренный муравейник: все куда-то бегут, что-то кричат, никому ни до кого нет дела. Сейчас почти забыты мораль и принципы, каждый, кто живет в такой непосредственной близости к «ручному атому» отлично знает значение воя сирены. К крикам и плачу испуганных людей присоединились и домашние животные: собаки рвались с цепей, домашняя птица и скот, запертые в сараях и хлевах яростно пытались выбраться на свободу. Ее сын Максим закричал и забился в ее руках, протягивая свои слабые руки к рвущейся с цепи овчарке, его единственному другу и товарищу бесхитростных игр.
-Максим, Максим успокойся, малыш. – Она прижимает его к себе, ей тяжело его удерживать, а тем более нести. – Хорошо. Слышишь меня? – Она осторожно опустила мальчика на траву. – Сиди здесь. Я отпущу Черныша. Но потом ты будешь сидеть у меня на руках тихо-тихо. Хорошо? – Она с отчаянием оглядывалась на бегущих людей. Крики ее мужа слышны на улице, но никому нет до них дела. Свои бы семьи уберечь. Да и не любили семью ее мужа в селе. За склочность да жадность. За что и поплатился ее муж Гришка здоровьем. Она отстегнула карабин, и пес благодарно заплясал у ног хозяйки.
-Беги, Черныш, беги! – Женщина бросилась к сараям и распахнула двери клетей, где жили и птица, и корова и пара огромных, откормленных ее руками свиней. Снова бросилась к сыну, и подхватив на руки, скрылась в людском потоке.
-Таисия! – Женщина вздрогнув, остановилась. Да и бежать уже было некуда: для эвакуации села выделили всего три стареньких автобуса и сейчас в них уже не влезть. – Тая, сюда! – Оглянувшись, она увидела машущего ей призывно рукой сына председателя. Все село знает, что сохнет он по ней, сплетни на эту тему давно набили оскомину, да все никак не успокоятся местные доброхоты. Все норовят ее свекрови посочувствовать: мужа своего, сыночка, ее ненаглядного, калекою сделала, так еще и полюбовничка завела. А теперь, когда она мужа на смерть оставила… чего уж. Женщина бегом бросилась к автомобилю, у которого стоял Семен.