Пролог 1986 год, 27 апреля
Сирена гражданской обороны взрезала весенний теплый воздух словно ножом. Резкие завывающие звуки заставляли сердце сжиматься, перехватывало дыхание от накатившего страха. Молодая изможденная женщина, что пропалывала грядку, от неожиданности упустила ведро, полное сорняков. Она живет в этом забытом Богом селе уже семь лет и все никак не может привыкнуть к этим учениям. Хоть и проводят их почти ежемесячно. Ясное дело, без этого никак: почти у самой ядерной станции живем.
-Внимание! Внимание! Это не учебная тревога! Срочная эвакуация! Убедительная просьба не паниковать, ситуация взята под контроль. Возьмите документы. Брать что либо из вещей запрещается. Всем собраться у сельского совета для погрузки в автобусы, чтобы покинуть зараженную территорию. Внимание! Внимание!
Поднятое было ведро, снова выпало из ослабевших рук. Сорвав с головы косынку, она бросилась к дому. Перепрыгивая через ступени крыльца, рванула на себя дверь и с порога услышала испуганный плач сына Максима, и ругань прикованного к постели мужа.
-Явилась таки, сука течная! – Орал он, приподнявшись на локтях. Нижняя часть тела его не слушалась хозяина уже пару лет. Женщина не обращая внимания на крики калеки, подхватила шестилетнего сына на руки.
-Не бойся маленький. – Уговаривала она его, лихорадочно рыская по ящикам комода в поисках документов. Она в этом доме не хозяйка. Свекровь невзлюбила ее, едва сынок ейный, привел ее, тогда еще молодую, красивую и полную надежд, девушку в свой дом.
-Ни к чему она тебе, сынок. Уж больно хвостом метет, красавица городская. Ой, гляди, привел горе в дом.
Вот так и началось. Хотела она, когда сыночек их больным родился, в Киев к родителям своим податься. Там и врачи и больницы. Но свекруха документы запрятала.
-На щенка твоего больного денег не дам! Не наш он! Небось, со станции с кем спуталась, шлюха городская! Удавить его, да и дело с концом. Кто с идиотом нянькаться будет!
А вот и их с сыном документы. Быстро сунула находку в карман домашнего, испачканного травой платья. Переодеться некогда. Сирены воют все настойчивей.
-Бросай выродка! Меня спасай! Слышишь? Сюда иди! – И она покорно бросилась к его комнате. Но остановилась на ее пороге, глядя на испуганного до синевы мужчину, которого когда-то любила больше чем себя. Ради которого отказалась от самой себя, собственной карьеры артистки. А ведь звали, звали ее и роли предлагали не последние. Как же она? Как позволила все разрушить, испепелить? И ради чего? Он привез ее из Киева в Чернобыль. Жили поначалу в общежитии, и хорошо жили. Да, видимо, глянул кто-то черным завистливым глазом и покатилось: ревность, скандалы, избиения. А чтобы друзья и коллеги его чего не заподозрили, он ее в село под Чернобылем, к матери отправил. Та уж над ненавистной невесткой всласть поиздевалась. Видимо, только до этого дня.