========== Часть 1. С которой все и начинается ==========
После войны Хогвартс полностью восстановили. Попечители и Министерство не жалели для школы денег, и вскоре разрушенные башни возвели вновь, в стенах заделали прорехи, а окна украсили новыми витражами, и даже подвесной деревянный мост, соединявший Каменный круг и внутренний двор замка, сложили заново. Длинные шестиметровые плахи привезли из Йоркшира и долго выкладывали их через глубокий, поросший вереском овраг, пока мост не вышел точно таким же, как был прежде — воздушным, скрипучим и невероятно неровным.
Вот только магия вернулась в Хогвартс не полностью.
Иногда Снейпу казалось, что замок просто хандрит, словно где-то в глубине своей израненной каменной души он всё ещё испытывает боль и никак не может оправиться от пережитых потрясений. Лестницы порой забывали, куда направляются, и тоскливо зависали в воздухе на середине пути, портреты уходили в гости и не возвращались целыми неделями, на мраморных перилах неожиданно проступала гниль, а потолок Большого Зала чернел от туч и проливного дождя даже в те дни, когда на улице вовсю светило солнце.
Возможно, Хогвартсу просто нужен был отдых?
Северус Снейп не знал ответа на этот вопрос и отчего-то не стремился его найти. Его самого, подобно замку, охватила хандра, и, залатав в себе раны физические, он, вероятно, так и не смог оправиться от тягот душевных.
Декабрь подходил к концу, близилось Рождество, а природа, словно сговорившись с замком, так и не принесла в его окрестности ни снега, ни ожидаемых холодов, ни праздничного настроения. День выдался слякотным и пасмурным. Занятия шли своим чередом. В котлах поспевало раздувающее зелье, и студенты старательно перемешивали его по часовой стрелке, когда директор неожиданно прислала гонца. Странный посыльный вырвал Снейпа из ставшей уже привычной желчной апатии, впервые за долгое время заставив его искренне удивиться — всё же почту в школе обычно носили совы.
Упитанная серая крыса стремительно запрыгнула на профессорский стол и, противно пища, уселась на классном журнале. На передней лапе виднелся привязанный заклинанием кусочек пергамента. Как представитель семейства кошачьих, Минерва, бесспорно, имела какую-то тайную власть над крысами, и всё же в выборе посланника было нечто крайне омерзительное. Из тысячи возможных вариантов директор выбрала именно этот, и это излишне красноречиво говорило о том, что сегодняшнее настроение директора не сулило Снейпу ничего хорошего.
«Не мог бы ты зайти ко мне, Северус?»
Записка была лаконичной и сухой, и, решив не игнорировать столь странное приглашение, по окончании урока Снейп сразу же поднялся в Директорскую башню. Горгулья смерила его внимательным взглядом и что-то недовольно пробормотала себе под нос, но спорить не решилась — из всех преподавателей Снейп был единственным, кого она по-прежнему впускала в директорский кабинет без пароля.
МакГонагалл сидела за своим рабочим столом, заваленная ворохом бумаг, и что-то быстро и раздражённо писала. В бытность заместителем директора она выполняла за Дамблдора всю бумажную работу, но, заняв его место, почему-то так и не делегировала эту часть своих обязанностей кому-то из преподавателей. Завидев вошедшего зельевара, она отложила перо в сторону и, выдвинув ящик стола, достала из него небольшой свёрток, завернутый в тёмную плотную бумагу.
— Это тебе, — сказала она, кладя свёрток на стол, даже не обменявшись со Снейпом приветствиями.
Директор была явно не в духе.
— Сегодня в одной из колонн моего кабинета неожиданно открылась потайная ниша, о существовании которой я даже не подозревала, и в ней я обнаружила этот свёрток. Не знаю, хотел ли Дамблдор, чтобы ты получил его именно сегодня или так вышло случайно, сейчас сам Мерлин не разберёт. Возможно, ответ найдётся внутри… а возможно, и нет…
Минерва расстроенно пожала плечами и снова взялась за перо.
— Теперь я уже ни в чём не уверена! — добавила она со вздохом. — Порой мне кажется, что всё постепенно налаживается, а потом, в такие дни, как сегодня, всё вдруг разом летит в тартарары. Этим утром совятня просто взяла и перестала выпускать птиц, словно кто-то наложил на неё непреодолимый барьер! Целый час совы в панике метались под потолком, с криками натыкаясь на невидимые стены, солома и перья летели во все стороны, а мы с Флитвиком безуспешно пытались хоть что-то исправить. А потом Филиус неожиданно чихнул, и словно пробку вышибло из бутылки — барьер исчез, а сов вытянуло из совятни хвостами вверх и на добрую сотню ярдов разбросало по округе. Хагрид, наверное, до сих пор осматривает перепуганных птиц, пытаясь привести их в чувство.
Снейп молча забрал со стола свёрток и с показным безразличием засунул его в карман. Жалеть Минерву не было никакого смысла. Его самого замок слушался, быть может, чуть лучше других, но даже с ним порой случались обидные казусы — то Пивз застрянет внутри его классной доски, то стухнет свежая лягушачья икра, но жизнь научила Северуса приспосабливаться.
— Филиус считает, что со временем всё наладится, — расстроенно прикрывая глаза, сказала Минерва. — Он говорит — мы отрастили Хогвартсу новые руки и ноги, и замок просто никак не научится с ними управляться.
«Фантомные боли»,— с невольной тоской подумал Северус. Его оценки и взгляды на жизнь всегда были мрачнее и жёстче, чем у коллег. Говорить о том, что всё наладится, он не собирался. Снейп никогда не врал Минерве, и та очевидная недосказанность, что всегда существовала в их отношениях, давно научила их читать между строк. Со смертью Дамблдора Хогвартс осиротел, и как бы Минерва ни старалась, никто из них не мог этого исправить.
— Вечером я взгляну на совятню,— пообещал он директору, невольно ощущая, как проклятый свёрток своей пугающей неопределенностью прожигает ему карман, — пусть птицы сначала успокоятся.
Он знал, что МакГонагалл затеяла весь разговор ради этого — почему-то просто попросить его о помощи всегда казалось ей чем-то неправильным, словно она считала, что, навязывая Снейпу чужие обязанности, теряет перед ним лицо.
*
Спустившись в подземелья, Снейп неторопливо растопил камин. Уроки на сегодня закончились, и, отложив в сторону маловажные дела, можно было целиком сосредоточиться на неожиданном послании из прошлого.
Простая коричневая бумага. Почерк Дамблдора. И очень короткое: «Северусу».
— Что ж, весьма в духе Альбуса, — пробормотал Снейп и быстро провёл палочкой над свёртком, пытаясь ощутить воздействие опасной магии. Палочка мгновенно откликнулась на чужое колдовство, однако кроме слабого следа магической защиты Северус так ничего и не почувствовал. Стараясь быть крайне осторожным, он медленно развязал бечёвку и развернул бумагу. Внутри лежала шкатулка — маленькая, круглая, чуть больше пяти дюймов в диаметре, сделанная из потемневшего от времени желтоватого металла. Несколько драгоценных камней украшали помятый, но всё ещё сохранявший округлую форму бок. От шкатулки тянулся ощутимый магический след, тёплый и вполне дружелюбный, и даже после повторного сканирования Северус не почувствовал ничего, что заставило бы его насторожиться.
Внутри шкатулка была совершенно пуста. Дно её когда-то покрывала расшитая бисером ткань, но со временем ткань поистрепалась, и теперь из-под истлевших краёв проглядывало простое некрашеное дерево. Тщательно осмотрев шкатулку со всех сторон, Северус так и не нашёл ни магических тайников, ни скрытых магловских механизмов, и, вероятно, ещё долго пребывал бы в полнейшем недоумении, если бы, перевернув шкатулку тыльной стороной вверх, не обнаружил наконец подсказку — надпись, выполненную мелкой арабской вязью. В отличие от узоров на потёртых и побитых временем боках, надпись оказалась чёткой и хорошо читаемой, вот только в арабском Северус был не силён, и всё же, ощущая странное волнение и не желая медлить ни секунды, он сразу же взялся за перевод. Он долго возился, черкая пергамент, пока разрозненные слова не легли на бумагу, обретя долгожданный смысл:
«Пожелав стать самым могущественным волшебником во Вселенной, опасайся превратиться в раба желаний».