Впрочем,-- уже ничего и не хочется...
И тогда начинается пустота... Пустота, или опустошенность... Но теперь уже все равно... Ибо за этими понятиями - скрывается безумие... Безумие, охватившее мое уходящее сознание... И я смотрю ему вслед, и понимаю, что только что потерял самое дорогое, что до сих пор еще, оставалось со мной... Но уже совсем ничего не осталось... Совсем ничего... Или почти ничего... Но я понимаю, что и это "почти" - уже совсем ничего не значит... Оно такое же "пустое", как и то, что пришло на смену ему... Пустое,-- или "опустошенное"... Но почти и я такой же опустошенный... И мне уже совсем ничего не хочется... Не то, что когда-то...
И я действительно остался один... Один.
Льву Марковичу Розенталю было грустно, как никогда. Какой сторонний наблюдатель,-- мог сказать, что подобное состояние (и стольупадническое настроение), Лев Маркович вызвал у себя сам. Но насколько бы такой человек оказался прав?.. Он оказался бы "не прав",-- уже по принципу. Ибо подобная "правота", означала бы некую искусственность и надуманность. И, несмотря на то, что подобное, конечно, вполне могло быть, но на этот раз - этого не было. А Лев Маркович... Лев Маркович был таков, что ничего не мог с собой поделать. Даже если б и хотел (он не хотел). И тогда уже ему оставалось все принимать так, как есть...
В какой-то момент, ему разом все "опротивело". Внутренняя борьба - являющаяся следствием глубочайшего самоанализа - привела к такому же глубочайшему внутреннему, душевному кризису. И к тому единственному, что его еще могло спасти - науке, он совсем даже не прикасался...
Не было сил -- себя заставить...
Да и нужно ли это было кому?.. Это был только его, его одного, способ выживания. И он почти точно так же, понимал всю мизерность попыток выжить; цепляться, быть может, за единственный шанс... И как только понял, что и этот "шанс", в любое мгновенье (от совсем независящих ни от кого причин), способен рассыпаться в прах, Лев Маркович начал предпринимать новые шаги, способные позволить ему хотя бы сохранить самого себя... "Тварь ли я дрожащая, или право имею?..". Тварь. Конечно же, тварь... Тварь самая настоящая. Но... Но вот в том-то и дело, что почти филогенетическими правами существования человечества, я и имею право... Имею право... выжить... И всяческими силами, буду выискивать шанс, дающий мне это... право...
Глава 23
Лев Маркович понял, что, быть может, единственная его попытка уйти от власти обвиняющего его внутреннего "Я" (а равно и непрекращающейся и истязающей его самокритики), это как можно меньше оставаться наедине с собой.
Почти тотчас же, применив все свои способности, знания, интеллект, обояние...,-- он устроился на несколько (их число постепенно росло) работ. И так получилось, что именно на этом пути (сменив для конспирации - направленной исключительно на обман своего "Я" -- несколько придуманных им имен), - он мог торжествовать первую (в сумасшедшей гонке) победу.