Где я был? Кем я был? Кто были люди, окружавшие меня?
Причем, у меня не только изменился характер. Я вдруг понял, что лишился способности продумывать свои действия (залогом прежнего успеха было умение опережать на пару шагов противника). Теперь же, я был вынужден играть одну, сложную и многоплановую, роль. Которая, вероятно, и должна была (хоть как-то) объединить различные черточки моего характера. Задействовав и то, что, доселе, находилось в латентном состоянии. И уже каким-то совсем чудодейственным образом,-- собираясь манифестировать их.
Абсурд? Абсурд. Но в этом абсурде мне приходилось жить.
И уже вскоре я себя окончательно запутал.
Но вот что интересно. Наряду с - грозившей мне - ситуацией потери "контроля", я как будто наоборот,-- стал испытывать какую-то...внутреннюю удовлетворенность. Быть может даже - умиротворенность.
И такое состояние явилось для меня полной неожиданностью.
Но уже вслед за этим (новым) "состоянием", я как-то быстро стал понимать, что дальше - "тупик". Самый настоящий "тупик". Ибо ситуация стала запутываться самым загадочным (насколько загадочно само подобное существование) образом. И что уж точно,-- тогда я совсем даже не догадывался, к чему это может привести. (Вряд ли думал, что - к "тупику"). Ибо и само "тупиковое" понятие, следовало, как минимум, рассматривать с нескольких позиций. То есть, как с позиции неразрешимости (и даже бесперспективности попыток); так и с позиции -- относительности. И уже потому - мне казалось - вполне можно было и "побороться".
Что я, в общем-то, и пытался делать.
Глава 38
Семен Самуилович Розенблюм был в Петербурге. Сказать, что ему нравился или не нравился этот город,-- было равносильно не сказать ничего. Ибо уже давно (шутка ли - 40 лет за плечами) Семен Самуилович об этом даже не думал. Да и, признаться, о чем-то "таком",-- он размышлять не мог. Считал это "ниже своего достоинства"...
Уже долго (последние пять?.. шесть?.. лет), Розенблюм находился в состоянии внутреннего хаоса; который наверняка, самым незадачливым образом влиял на Семена Самуиловича. Так что, для него уже было почти неразрешимо поймать суматошные мысли. Каждая из которых, появившись лишь на мгновение (и, быть может, только для того, чтобы "отметиться"), почти тот час же скрывалось. Причем настолько тщательно, что Семен Самуилович (сколько ни пытался) не мог отыскать даже ее следа.
Но вот с недавних пор, он перестал об этом переживать. Переживать и о том, что (по приезду в Россию) - совсем не был способен заниматься какой-либо деятельностью. А вскоре, купив домик где-то "под Лугой", и вовсе теперь находился все время там. И не то, чтобы его не прельщали "огни большого города..."?! Нет. Хотя и говорить об этом имело смысл лишь в том значении, что для Семена Самуиловича вдруг разом потеряло все какой-то (некогда -- единственно оправданный) смысл существования. Да и само это "существование",-- стало в тягость. (Хотя то, что произошло,-- было заранее прогнозируемо...). Ошибочным было бы полагать, что все случившееся было "внезапным"?! Я знал Семена Самуиловича уже много лет. Как знал и его умение просчитывать все до самых мелочей. (Хотя, как вроде, собственную "психику" и не присчитаешь...).
И уже тогда (при самом пристальном взгляде), картина его жизни - вырисовывалась не очень приятная.
Почему "при самом проницательном взгляде"? Да потому, что был Семен Самуилович - невероятно скрытен. И что-либо разгадать в мотивах его поведения,-- возможно было,-- лишь при условии тщательного сопоставления (отмеченных ранее) деталей. (Уточняя что-то, при случае, "наводящими" вопросами).
И при этом требовалась должная аккуратность, чтобы Розенблюм - ни о чем не догадался.
Таким образом, постепенно передо мной раскрывался образ Семена Самуиловича. И я уже не видел в нем агрессивности, которая отпугивала большинство "любопытствующих". А то и наоборот, - передо мной (достаточно четко) вырисовывался внутренний мир человека,-- невероятно ранимого и незащищенного. С огромнейшим (довлеющим над ним) комплексом вины, и неуверенности в себе. К тому же, весьма просматривалась фобийная зависимость. И, как подтверждение этому, сидел Семен Самуилович в своем недавно купленном домике, и не хотел ни с кем встречаться. (Хотя возможно ли было сказать, что он вообще хотел?..).