Сразу замечу, что вся история прошла для нас без какого-либо следа. И уж, конечно же, ни у меня, ни у брата не было никакого раскаяния (да и в чем?). Я вообще считал, что все сделал правильно. И при случае (лучше, что бы он не возник) сделал бы все точно также.
А что до брата - так он и не знал всего. (Ему я сказал, что ударил сторожа палкой). А чтобы он молчал...
Впрочем, мой брат всегда мог хранить секреты. И даже не такие...
И все таки этот случай, в какой-то мере положил начало той двойственности, которую я не только (подсознательно) отмечал в своих поступках, но и, в последующем, мог разделять свое поведение, как минимум, на два направления: одно - официальное, так сказать, "для всех", и второе... "второе" было известно только мне.
Подобное "сосуществование" продолжалось достаточно долго. Более того. Оно, в какой-то мере, осталось для меня характерно и до сих пор. Вот только стал я, в последние годы, иной раз путать одно с другим. И порой "играть" там, где следовало быть собой... "настоящим"... Загадка... Хотя эта, т. н. "загадка", разрешалась удивительно просто. И в итоге, я - в один из дней, когда ожидаемый "компромисс" достигнаивысшего накала, - попросту решил "не испытывать судьбу". И жить - одной жизнью.
Но вот теперь уже, казалось, сама "жизнь" -- воспротивилась этому. И я вновь был вынужден принять прежние правила игры. Так, прежде чем мне предстояло совершить какие-либо действие (не назову это "поступком" только по "призрачным", "идейным", соображениям), я мысленно "проговаривал" всю схему совершения его - "про себя" (пытаясь предугадать "последствия"). И уже в зависимости от "привидевшейся" мне реакции, - "претворял" или "не претворял" его в жизнь. И, зачастую так выходило,-- что "не претворял". И тогда, иной раз, сердясь и ругаясь (про себя),-- я признавал методику ошибочной. Что не мешало мне с маниакальной настойчивостью,-- к ней возвращаться. Потому как,-- сдерживала она мои многие (конечно же -- "не нужные") поступки. А значит... Значит, было это и на пользу. (Как бы оно обернулось в ином случае?).
Но тогда же, почти наверняка, я знал, что "совсем не следует мне лгать". Хотя и нельзя назвать это было такой уж ложью (разве что "во спасение"). Потому как,- если смотреть на все с другой стороны (под иным "углом зрения"), -- было это, не иначе как, способом самосохранения. Да и как, иначе, это могло выглядеть?..
Впрочем, какая разница, как все это выглядело, или могло выглядеть? Ибо я уже не мог отказаться от этого; что почти означало, в том или ином роде - признания оного, моего, поведения; и выделения его в некий, быть может даже (а почему и нет?),-- "норматив" поведения. За которым,-- и скрывалась самая настоящая жизнь. Что тогда, что теперь.
Ведь все эти годы, я стремился, не иначе как, "понять себя". Тогда как это самое "понимание", бывало, и отдалялось от меня; но я все равно находился "рядом". Ведь оно - помогало мне... выжить...
И, собственно говоря, что же тут было плохого? Ведь, если допустить, что жизнь в гармонии (не очень-то мне нравиться это слово) с собой и есть итоговый поиск философии в целом, то, вроде как, становиться и оправданным все.
Тогда как можно было (при желании) взглянуть на все и с совсем иных позиций, но... Мы так делать не будем.
Да и что я мог поделать со своим вторым "Я"? Вступать в борьбу? Глупо. Идти наперекор (что только усугубляет, оправдывая первое) - глупо вдвойне! Но и "смириться" было бы неправильным. А значит, следовало найти какие-то точки "соприкосновения"; и уже тогда (в смысле,-- в этом случае) явно просматривался бы и способ существования другого (следующего, остального, основного) пути. И уже, по всей видимости, было это чуть ли не единственным избавлением от надвигающегося (и, так или иначе, нависающего надо мной в течении всей жизни) кошмара разума. И вот почти наверняка теперь получается, что предотвратить этот самый "кошмар",-- я мог одним единственным образом. Что я, собственно говоря, и делал. А прав я был или неправ?.. Наверное, все-таки прав. Иначе жизнь была бы как минимум вдвое скучней. (Чего я, наверное, уже не мог - и не хотел, даже скорее,-- допустить).
А в чем мне виделось "движение вперед"? Да, главное ведь, чтобы что-то не потянуло в сторону. Хотя и этого, должно быть, мне не грозило. (Уж "страховался" как мог). И все подобные "игры", мне почти не доставляли беспокойства. Ибо расценивал я это, не иначе как самую настоящую необходимость. Которую, вероятно, и "оправдывал" как мог. Чем?.. Ну это, вероятно, уже другой вопрос. Главное заключалось в том, что я без этого уже не мог. И тогда было понятно, почему расценивал (подобные) "игры",-- как "необходимость". Иначе, попросту, не мог.