Молодая миловидная женщина в простеньком ситцевом сарафане приветливо встретила меня, усадила за небольшой деревянный стол, накрытый старой потрескавшейся клеёнкой, и участливо выслушала. Потом она достала обычную школьную тетрадь, на обложке которой было написано «Список жильцов».
— А компьютера у вас нет? — с удивлением спросила я. — В нём легче и быстрее найти номер моей комнаты.
— Чего? — с недоумением и жалостью взглянула на меня женщина и придвинула мне большой гранёный стакан крепкого ароматного чая. — Как, говоришь, твоя фамилия?
Она открыла тетрадь и стала неторопливо перелистывать её, водя указательным пальцем с коротко остриженным ногтем без малейших следов маникюра по списку имён. Я с изумлением увидела, что все страницы этой странной тетради покрыты разноцветными рисунками, поверх которых разными почерками фиолетовыми чернилами написаны имена жильцов и номера комнат. Портреты сменялись пейзажами и натюрмортами, но моего имени там так и не нашлось…
— И что было дальше?
— Будильник. Как думаешь, почему мне снятся эти сны? — с тревогой спросила Лена.
— Не знаю, — пожал плечами Лидин. — Я не верю толкователям снов. Может, сны — это просто варианты наших страхов и желаний, моделируемых усталым мозгом. Или отблески памяти о прошлых жизнях. А может — короткие вспышки связи с параллельными мирами, где живут наши двойники. Скорее всего, у тебя обыкновенная тоска по собственному жилью.
— Думаешь?
Они молча прошли мимо трамвайной остановки, заполненной пёстрой толпой изнывающих на солнцепёке пассажиров.
— Может, ты и прав, — задумчиво произнесла Лена. — Знаешь, однажды вечером, когда я пришла с работы в общагу, то увидела, что моя соседка по комнате, Ирка Белая, валяется в непотребном виде абсолютно пьяная на кровати Ирки Чёрной и храпит.
— Интересные у твоих подруг фамилии!
— Это не фамилии. Мои соседки обе — Ирки. Но одна — блондинка, другая — брюнетка. И когда меня кто-нибудь спрашивает об одной из них, то…
— Понял. Продолжай.
— Так вот. Храпела Ирка, лёжа на спине. Юбка задрана до пупа, трусы разорваны, а на одеяле и бёдрах характерные, ещё влажные пятна. То ли её дружок, такой же пьяный, по-быстрому сделал своё дело и ушёл, даже не удосужившись укрыть чем-нибудь свою подружку. То ли кто-то из проходивших мимо нашей комнаты ребят воспользовался ситуацией. Хотя, дружок вряд ли уложил бы Ирку на чужую кровать.
Утром Ирка судорожно металась по комнате. Одна половина лица — белая, другая — красная. Ирки Чёрной в то время не было — она заболела и уехала домой, в деревню, лечиться бабушкиными вареньями и мёдом. Так что на вопросы Ирки Белой о том, что с ней произошло накануне вечером, пришлось отвечать мне. Эта идиотка даже не помнила, как и с кем оказалась вчера дома. Я, естественно, ничем не могла ей помочь. Но Ирка мне не поверила.
И с того дня отношения между нами стали ухудшаться. Чем больше ухмыляются окружающие в её сторону, тем всё более злобно та смотрит на меня. А чем я виновата? Я нашла себе ещё одну работу и стараюсь бывать в общаге как можно меньше. Так что да, ты наверняка прав — я действительно мечтаю об отдельном собственном жилье! Ладно, оставим догадки и предположения о моих снах. Лучше расскажи, что было с тобой дальше.
— Дальше? Неужели я ещё не надоел тебе своими баснями? — улыбнулся Лидин.
— Нет, что ты! Мне всё о тебе интересно. Продолжай!
— Ну, хорошо. Значит, я остановился на московских «углах»…
На выходные я, конечно, приезжал домой, в Коломну. Отъедался, отсыпался и даже успевал встречаться со своей девушкой. Я был уверен, что живу в ужасных условиях, но настоящий ад начался, когда я лишился последнего «угла».
У нас был такой предмет — сопромат. Сопротивление материалов. В институте ходила присказка: кто сдал сопромат, может смело жениться. В варианте для девушек — выходить замуж. Потому что, «вся суть сопромата — где тонко, там и рвётся!» Вот такие пошлые намёки выдавали нам тогдашние преподаватели. На нашем факультете сопромат вёл довольно молодой и симпатичный мужчина. Назовём его условно — некто Балкин. Всегда ухоженный, модно одетый, довольный жизнью. Свои лекции он начинал с пересказа какого-нибудь западного детектива. Детективы тогда были страшным дефицитом, тем более — западные. И вот первые десять минут своей лекции Балкин рассказывал нам детектив. Не полностью, конечно, а только кусочек, с продолжением на следующей лекции. Это был его метод создания массовости посещения.