зический труд конечно укрепляет организм, но не такой степени что приходишь, а у тебя руки от носилок с углем свисают до колен. За полгода учебной части удалось единожды пострелять из автомата, к этому мероприятию подходили очень ответственно, дабы исключить жертвы среди военнослужащих, не у всех все было хорошо с головой и разногласия в коллективе все равно были. За хорошее несение службы в карауле иногда выдавали увольнительные на один день в город, хотя бы выбраться из военной части и разнообразить жизнь, какие-то ожидания и надежды что за воротами городка лучше, в такие моменты радуешься кратковременной свободе и ценишь ее, а после все возвращается на свои круги. Когда все время занят по службе и есть в день минут 40 свободного времени, то полгода пролетают мгновенно. С учебной части началось распределение теперь уже младших сержантов (присваивалось звание при окончании учебы) в действующие военные подразделения, нас троих неизвестно по каким принципам отбора направили в распределительный центр в Санкт-Петербурге, где впервые и столкнулись с проявлением дедовщины. Неважно какой чин, личная сила и умение за себя постоять ставилось в приоритете, значимость срока службы была выше чем любое воинское звание. Три дня находились в подвисшем состоянии, офицерский состав не знал куда нас отправить, а потом за нами приехали из крупной войсковой части и увезли в лесную глушь (были и поблизости озера, но в основном болотистая местность). Поздно вечером уже попали в казарму, вот тут и столкнулись со всеми прелестями службы, в 12 ночи половина военнослужащих не спали, играли на гитаре, в нарды и никому до них не было дела, так как дежурным по казарме был лейтенант, который отслужил всего полгода и старослужащие не считались с его мнением по поводу что они должны делать в это время суток. Старался всегда держать свою форму в порядке, штопал, бережно относился и за полгода она выглядела почти как новая, расцветка называлась «березка», так как камуфляж наносился горизонтальными полосами и оказывается являлась современной моделью. Мое удивление было с утра, когда я не нашел ее на стуле, вместо нее лежала немного потрепанная форма расцветкой «дуб», пришлось смириться с этим, искать среди 120 человек кто ее утащил не время и вообще можно было и не найти. Через недели три увидел свою форму на одном из дембелей, значит она ему нужнее была. Так как у меня уже было образование и умел работать на компьютере и на печатной машинке старого образца меня определили в штаб писарем. За это время научился и писать пером, хорошо печатать на печатной машинке, одна ошибка в нажатии кнопки и возможно приходилось перепечатывать страницу целиком (это не компьютер, о таком только слышали в общем штабе военной бригады). Получал от старослужащих подзатыльники, не всегда получалось делать работы правильно, но плюсом стало то что появилось свободное время, так как от нарядов и других работ меня освободили, при этом график стал ненормированным и иногда работали по двое суток без отдыха на сон, в армии тогда понял практика что нужно делать все срочно и моментально к завтрашнему дню, какими силами и возможностями никого не интересовало. В Штабе нас было трое, и отслужив еще полгода они вдвоем «дембельнулись». Казус случился при отъезде, у одного из них пропала сумма денег, которую он со своими друзьями собирал чтобы месяц прожить в Питере, ключи были только у трех человек начальника штаба (майора) и один на писарей, для того чтобы взять дела военнослужащих или печать войсковой части. Все подозрения пали на меня, прослужив год увидел, как живут «крысы», тех кого поймали на воровстве среди своих. Мои доводы что мне это не надо и служить еще целый год были услышаны, на всякий случай все мои вещи проверили и убедились в моей честности, а вот со вторым дембелем уже разговаривали в каптерке (месте хранения формы, верхней одежды, новой экипировки) и уезжал уже немного побитым. Остался один и работа поглотила с головой. Планирование дел распределялось уже поминутно и в скором времени вошло в нормальный режим. В обход командиров рот, батальона, отдельных взводов срочнослужащие приходили с просьбой помочь в получении очередного звания или поощрения в виде 5 суток отпуска (они складываются и при 5 повторных наград домой можно уехать на 25 дней раньше, все записывалось в военный билет). Месяца через 2 начальник штаба – майор ушел на повышение командиром батальона другой части и получил звание подполковника (при выслуге лет получал звание генерал-майор). Так целый месяц руководил штабом и наконец-то выделили помощника, взвалил на него всю сложную работу (а по-другому быстро не научится), а всю более легкую связанную с пешими прогулками в штаб бригады, почту, технический городок, столовая и библиотека (даже время почитать появилось) оставил себе. Но мы все равно не успевали, когда нам ставили ажиотажные задачи (сделать 16 плакатов по технике безопасности за 5 дней) к приезду командующего Ленинградским военным округом. Ругали, материли (на разводе – утреннее постановка задач подразделениям, это являлось нормальным языком общения), но сделать ничего не могли, планов на будущее не знали и к приезду не готовились. А потом нам дали начальника штаба, человека пьющего, увлеченного собственным достатком и далеко смотрящего вперед. Давал задания рисовать какие-то схемы, делать указательные знаки и тому подобные ненужные никому вещи (это было на тот момент мое мнение), при этом это все брал из плана на год. Проработав 2 месяца его отправили в бессрочную командировку в штаб округа, да он там и остался насовсем. Заданий было много мы их уже без руководства доделывали, а еще через месяц нам это все пригодилось, так как командир батальона начал спрашивать где плакат по боевой подготовке, и чтобы он был выполнен к завтрашнему дню (вот тут-то и пришло понимание что все это время мы работали на будущие задачи). Приходилось как будто всю ночь работать для выполнения задачи, график давно уже стал ненормированным, на утреннюю зарядку бегали без нас, учения для нас проходили на бумаге (из автомата все равно стреляли, как писарь и не умеющий стрелять), а сухой паек стал нормой вместо посещений столовой, в нем хотя бы мясо было. С сухим пайком иногда делал махинации, которыми научил меня начальник штаба – отправлялось на дежурство на 5 дней 15 человек, а выписывали на 7 дней на 15 человек, при кормлении в обще полковой столовой больше 1000 человек, этих 15 на два дня никто не замечал, а 30 дней сухого пайка очень даже пригождалось. Иногда с прапорщиками и офицерами менялись, например, 3 банки тушенки на портупею, 5 банок – ботинки со шнуровкой (срочно служащим выдавались кирзовые сапоги) или на увольнение из рядов на новую форму обменять. Питание в столовой очень напоминало бесплатное питание для людей без определенного места жительства, в супе в удачный день могла попасться половина картофелины или капустный лист, мясо один раз видел на 9 мая, питаться в таких условиях противно и в связи с этим находили другие способы питания, такие как сухой паек. На праздники 9 мая, 1 мая, день воинской славы составляли списки поощрения и, наверное, первый понял, что можно на этом заработать. Военнослужащий находился в конфликтной ситуации с командиром роты и никогда не получал награды, подходил ко мне и случайным образом его фамилия оказывалась в конечном списке благодарностей, присвоении внеочередного звания или отпуске. Согласен нечестно, но я пошел дальше, список подавался командиру батальона он оттуда начинал вычеркивать уже тех, кто ему не нравился и отдавал его мне для корректировки. За материальное вознаграждение я никого оттуда не вычеркивал и подавал тот же список в вышестоящий штаб, а подпись командира части чтобы не бегать по несколько километров в день научился ставить без него. Совесть конечно была и на важные документы и приказы относил на подпись, а для срочнослужащих маленькая радость всегда должны быть, она же находилась в моих руках и ключах от сейфа. Оставшийся срок службы думал, что проведу в скучной казарме и безделье. Но межвойсковые учения по всему военному округу испортили мои ожидания. Прикомандировали в штаб бригады, а работы завал на круглые сутки. Засыпали прямо на рабочих местах возле компьютеров (прогресс дошел туда, и остался на границе с нашей частью), а про питание иногда забывалось и никогда не удавалось попасть вместе с тем подразделением куда прикомандировали. Иногда приходилось добираться до части поздно ночью, после 22-00 ходил патруль и даже с пропуском задерживал военнослужащих. Пару раз пропуск не являлся документов дающим право передвигаться по военному городку и отправляли на гауптвахту. На следующий день приходил офицер с части прохождения службы и отводил в казарму. Однажды пришлось провести там 3 суток с пятницы по понедельник, по караульной службе из учебной части как там проводят время (несколько раз доводилось охранять штрафников), и заключение немного отличалось, кормили отвратительно и относились как будто совершили преступление с отягчающими обстоятельствами, а всего лишь хотел добраться до казармы и лечь спать. Учения завершились и вернулся в свою часть, такого подвоха под окончание службы не ожидал, все познается в сравнении, и пружинная койка оказывается лучше, чем офисный стол для сна, а холо