– Весь этот шум из-за меня? – удивился Алексей.
– Не только из-за тебя, – сказал Новиков. – Из-за того, что ты знаешь. Если информация о проекте «Прометей» станет достоянием общественности, многие высокопоставленные люди окажутся под трибуналом. Не говоря уже о репутационных и финансовых потерях для «НейроТех».
– Что нам делать? – спросил Алексей.
– У нас есть план, – ответила Анна. – Но он рискованный.
Она развернула на столе карту с отмеченными точками.
– Доктор Новиков обнаружил, что система «Кукловод», управляющая твоими имплантами, имеет физическую уязвимость. Для поддержания стабильного контроля ей требуется регулярная синхронизация с центральным сервером.
Новиков продолжил:
– Эта синхронизация происходит каждые 72 часа. Если прервать её на достаточно долгое время, система начнёт деградировать. Импланты, конечно, останутся, но их способность к внешнему управлению будет серьёзно ограничена.
– И где находится этот сервер? – спросил Алексей, уже догадываясь об ответе.
– В главном исследовательском центре «НейроТех», – ответила Анна. – За городом, в закрытой зоне с усиленной охраной.
– И вы предлагаете мне проникнуть туда и уничтожить сервер? – уточнил Алексей. – В место, которое, вероятно, охраняется другими модифицированными солдатами и системами безопасности, специально настроенными на обнаружение таких, как я?
– Не совсем, – улыбнулся Новиков. – Я предлагаю более элегантное решение. Вирус.
Он указал на маленький чип, лежащий на столе.
– Это модифицированный интерфейс, который можно подключить к любому терминалу в сети «НейроТех». Он содержит программу, которая проникнет в систему управления «Кукловод» и изменит протоколы синхронизации, создав постоянный сбой.
– Но для этого всё равно нужно попасть внутрь комплекса, – заметил Алексей.
– Не обязательно в главный центр, – уточнила Анна. – Любой терминал, имеющий доступ к их внутренней сети, подойдёт. И такой терминал есть в городской клинике «Возрождение».
Алексей напрягся, услышав знакомое название.
– Доктор Васильева…
– Да, – кивнула Анна. – Твой «лечащий врач» работает в клинике, которая фактически является филиалом «НейроТех», замаскированным под реабилитационный центр. Там проводят мониторинг и коррекцию модифицированных субъектов.
– И вы думаете, я могу просто войти туда, вставить ваш вирус и уйти? После того, как я стал целью национальной охоты?
– Не совсем так, – вмешался Макс, входя в комнату. – Мы думаем, ты можешь использовать их собственные протоколы против них.
Он передал Алексею папку с документами.
– Мы проанализировали данные о системе «Прометей». В твоём нейроимпланте заложено несколько личностных конструктов – разных «версий» тебя для разных задач. Один из них – «Пациент А» – специально создан для посещения клиники «Возрождение». Это покорная, послушная версия, которая охотно сотрудничает с врачами.
– И вы хотите, чтобы я… притворился этим «Пациентом А»? – недоверчиво спросил Алексей.
– Не притворился, – покачал головой Новиков. – Мы хотим временно активировать этот конструкт, но с одним отличием – ты сохранишь осознание и контроль на фоне. Благодаря моему ингибитору ты сможешь наблюдать за действиями этой версии себя и вмешаться в критический момент.
Алексей встал, пытаясь осмыслить услышанное.
– Вы предлагаете мне добровольно активировать одну из их программ? Ту самую вещь, от которой я пытаюсь избавиться?
– Парадоксально, но да, – признал Новиков. – Это как использовать яд в качестве противоядия. Но это даст тебе доступ в клинику без риска немедленного обнаружения.
Алексей подошёл к окну. За ним виднелся лес, окружающий небольшой загородный дом, где они укрывались. Где-то там, за деревьями, его искали люди, которые хотели вернуть его под контроль, стереть все проблески самосознания, снова превратить в оружие.
– Каковы шансы на успех? – спросил он, не оборачиваясь.
– Честно? – Анна встала рядом с ним. – Пятьдесят на пятьдесят. Но это лучший шанс, который у нас есть. Если мы сможем внедрить вирус, это не только освободит тебя, но и потенциально нарушит контроль над другими операторами «Прометея».
– Как много их? – спросил Алексей. – Таких, как я?
– По нашим данным, не менее двадцати активных операторов, – ответил Новиков. – Большинство, вероятно, даже не осознают, что ими манипулируют. Живут обычной жизнью, пока не активируется нужный протокол.