– Да ладно! Ты, Юрка, лучше поспеши! – пробормотал он.
Я поднял соловья на крыло и он неохотно слетел с ветки, направляясь к редким уличным фонарям. Подо мной тянулась улица с покрытой асфальтом проезжей частью. Скрытые садовыми деревьями добротные кирпичные дома казались непривычно огромными.
Наконец, я узнал место, над которым летел. Летел над нужной мне улицей и был напротив сельского Дома Культуры, откуда было рукой подать до усадьбы тестя. Направил соловья вдоль улицы к верхнему концу, где стоял в глубине двора знакомый до мелочей кирпичный дом. Перед калиткой к ограде сиротливо жался жигуленок. Новенькая девятка голубого цвета.
– Его! – сразу определил двойник. – Мурашкина! Везет нам на этих Серег!
– Не мешай! – попросил я его.
Соловей бесшумно спланировал на ветку старого орехового дерева, растущего рядом с крыльцом дома. Потом немного повозился на ветке, устраиваясь удобнее, и замер, опустив вниз головку.
С ветки я сразу увидел парочку, устроившуюся подо мной на бетонных ступеньках крыльца. Мужчина и женщина сидели рядышком, подстелив под себя коврик. Светлана была одета в короткое светлое платьице, в котором всегда нравилась мне. На плечи она накинула красную шерстяную кофту. Мужчина, сидевший рядом с нею, держал на коленях шляпу, хотя был одет в джинсы и джинсовую курточку. Ауры Светланы и Мурашкина соприкасались.
– Так вот ты какой, Сергей Мурашкин! – думал я, внимательно разглядывая сидящего рядом с женой человека. – Не поленился приехать в Смирно, чтобы разрушить семью и сделать ребятишек сиротами.
Небольшого роста. Худощавый. Умные глаза. Приятные, хотя немного неправильные черты лица. Ничего яркого, запоминающегося. Совершенно заурядная внешность. Пройдешь мимо такого на улице и не обратишь внимания.
– Слушай, что она такого в нем нашла? Неужели мы хуже? – спросил меня двойник и я с удивлением услышал в его мысли огромное волнение.
Сам я не испытывал особой тревоги. Может быть потому, что двойник оставался в своем теле и человеческом мозге, в сотни раз крупнее соловьиного? Может быть в крохотном сознании серенькой пташки просто не могли уместиться бурные человеческие страсти?
Мужчина на крылечке наклонился к женщине и положил свою руку на ее обнаженное колено. Женщина мягким, но настойчивым движением убрала руку и одернула подол платьишка. Двойник от этой сцены заволновался еще больше и что-то забормотал, но я не прислушивался. У меня были свои проблемы.
Я знал, что у соловья хороший слух, но дело было в том, что его чувствительность была настроена на высокий звуковой диапазон. Голос жены я разбирал сносно, а голос мужчины, особенно в нижнем регистре, почти не воспринимался сознанием. Я разбирал только обрывки слов.
Пришлось сосредоточиться и перестроить слуховое восприятие птицы. Эмоции двойника мне мешали. Я с трудом закончил настройку и уже потом стал вникать в тонкости диалога, продолжающегося между мужчиной и женщиной.
– Что мы здесь сидим? – раздраженно спрашивал мужчина. – Как юные влюбленные, честное слово! Твои родители даже в дом не пригласили. Юля конфеты потихоньку на улицу выбросила. Неужели ты до сих пор не объяснила ситуацию? – он помолчал, а затем предложил. – Пойдем, Лана, пройдемся по улице, чем вот так на бетоне сидеть. Или посидим в машине. Там сиденья мягкие.
– Пойми, Сережа, это деревня. – терпеливо и мягко попыталась переубедить его Светлана. – Стоит нам показаться на улице, завтра все соседи будут об этом знать. Судачить.
И внезапно сменила тон на решительный.
– Теперь насчет машины. Не девочка. Догадываюсь, почему про машину помянул. Я еще не решила, Сергей. Если решусь окончательно – у нас все будет, как нужно. И не только в машине.
Мурашкин задумчиво потер лоб.
– Родителей, Лана, я давно уговорил. Согласились. Сразу отправил тебе полный отчет в Дудинку. С датой, на какое число назначен день свадьбы и когда я могу к тебе приехать. Пойми. К свадьбе все готово. Все предупреждены: родители, знакомые.
И он опять настойчиво положил руку на колено Светланы, но она этого не заметила.
– Подожди, Сергей! – резко повернулась она к нему. – Ты сказал, что послал письмо. Куда ты его послал и когда?
– На контору в Дудинку. – улыбнулся Мурашкин. – Не домой же! Твоего домашнего адреса я до сих пор не знаю.
– Я не получала от тебя писем! – медленно произнесла Светлана. – Когда ты его послал?
– Не помню точно. Кажется, числа шестнадцатого – семнадцатого. Сразу, как вернулся домой и убедил родителей.
– Понятно. – так же медленно сказала жена внезапно севшим голосом. – Значит, оно попало к мужу. Юрке. – Светлана внезапно согнулась и закрыла лицо руками. – Господи, позор-то какой! Наши конторские бабы наверняка не удержались и вскрыли письмо. Потом подсунули Юрке. Представляю, с каким злорадством они перемывают сейчас мои косточки!