Автор: Пенни Рейд
Рейтинг: 18+
Серия: Вне серий
Главы: Короткий рассказ
Переводчик: Eli Black
Редактор: Натали Иванцова
Вычитка и оформление: Таня Панайоти
Обложка: Eli Black
Специально для группы: K.N
(https://vk.com/kn_books)
ВНИМАНИЕ!
Копирование без разрешения переводчиков запрещено!
От создателя серии «Knitting in the City», Пенни Рейд. Пожалуйста, насладитесь этим эксклюзивным отрывком под названием «Исповедь».
«Я всегда писала короткие рассказы. У меня сотни идей, которые пульсируют в мозгу и не дают уснуть. Этот короткий рассказ был написан более десяти лет назад, а идея пришла мне, когда я была (та-да-да-ДАААМ!!!) на исповеди.
Я редко пишу серьезные вещи без смешных моментов. Надеюсь, вам понравится».
— Благословите меня, Отец, ибо я согрешила... — и грешила, и грешила... и грешила, — …прошло шесть месяцев с тех пор, когда я последний раз была на исповеди.
Мэри взглянула на сапфировые четки, которые держала трясущимися пальцами; в тусклом свете исповедальни они казались почти черными. Она поджала губы, сглотнула и, желая скрыть себя, опустила голову, позволяя густым темным волосам упасть занавесом перед лицом. Ширма между ней и священником не давала достаточного укрытия.
Она услышала, как человек за ширмой прочистил горло, и ждала поощрения, чтобы продолжить, не потому, что оно было необходимо, а скорее потому, что Мэри не была уверена, что без этого сможет приступить к исповеди. Закрыла дымчато-голубые глаза, и постаралась вспомнить каждый незначительный проступок, который совершила за последние несколько недель, пытаясь отложить истинную причину своего визита.
Молчание затянулось, становясь осязаемым, значительным, тяжелым. Где-то в церкви скрипнула скамья под весом прихожанина, также Мэри расслышала практически бесшумный скрип церковной двери, когда та открылась и закрылась. Мэри заправила волосы за ухо рукой, обтянутой в черную перчатку, и подняла лицо к ширме. Она услышала тихие шаги своего телохранителя в итальянских кожаных ботинках, надежного, но ненавязчивого. Он соблюдал дистанцию от места, где она должна была признаться в своих грехах.
У нее было чувство, будто она тонет в тишине, словно в бассейне с чем-то вязким, заполняющим ее легкие. Нарушить молчание было и пугающе и необходимо одновременно.
— Я солгала своей семье о том, куда пойду сегодня, — поспешно выпалила Мэри, глотая слова. Это была первая мысль, пришедшая ей в голову, которую можно считать грехом. Она, двадцатишестилетняя женщина, лжет своей семье, что идет на исповедь. Ее длинные густые ресницы затрепетали, а скромное черное шерстяное платье вдруг стало узким и вызывало зуд. Вдобавок к своему смущению она покраснела, румянец залил ее шею и щеки, и она снова склонила голову.
— И я… э... — Мэри остановилась, ее голос звучал неуверенно, когда она пыталась вспомнить все обиды, которые нанесла сестре, — я солгала своей сестре и отцу... об этом.
Глаза начало жечь от слез, и она прикусила губу, стараясь, чтобы подбородок не дрожал. Она понимала, что это было нелепо, и откладывать дальше было уже некуда. Она знала, почему оказалась тут — ей нужно высказаться, и ни ее семья, ни друзья не были хорошим вариантом.
— Дело в том... — вздохнула она. — Дело в том, Отец, что я совершила нечто, чего не должна была, и я… — в груди образовалась невероятная тяжесть, — …я не знаю, что теперь делать.
Четки принадлежали ее бабушке. Мэри вспомнила тот день, когда ее бабушка умерла, и отец отдал их ей. Это традиция, сказал ей отец. Четки передаются по женской линии, как чертов терновый венец.
— Считаю необходимым начать эту исповедь, сказав, что я не раскаиваюсь в том, что сделала... — из-за всплеска воспоминаний ее лицо стало гореть еще сильнее. С трудом она оттолкнула обжигающие воспоминания в тайник своего сознания, запирая на замок. Но как бы она ни хотела похоронить их там, она также хотела когда-нибудь иметь возможность пережить их снова... и снова.
Но это невозможно, уже нет.
— Хотя я и не жалею об этом, но понимаю, что поступила неправильно. Я знаю, я была неправа, — Мэри положила локоть на выступ чуть ниже ширмы, придерживая голову одной рукой и сжимая четки другой, — я не хочу, чтобы кто-то пострадал из-за меня, и боюсь, что… независимо от того, что сделаю… не смогу это предотвратить.