Но никто ведь не будет разбираться, хорош ты или плох, да и нет таких критериев. Есть закон, и он один для всех. Конечно, для всех простых смертных.
Глава 10
Двери нашей камеры открывались для того, чтобы пригласить меня куда-либо намного чаще, чем для кого-то другого. До суда было еще очень далеко, следствие велось на полную катушку. Спустя пару месяцев открылась кормушка, и назвали мою фамилию. Охранник предупредил, чтобы через час была готова.
— Куда?
— В дурдом тебя повезут.
— Ясно.
Я уже ничему не удивлялась. Говорила и делала все, как велели.
— Тетя Женя, — спросила я, когда охранник ушел, — зачем в дурдом? Я не понимаю.
— У тебя же статья тяжелая. Все, кто совершил тяжкие преступления, проходят освидетельствование.
— Понятно. Так что, может, надо прикинуться?
— Милая моя, да кому какое дело? Для них же это просто формальность. Никто не будет вникать в твое психическое состояние и изучать мотивы твоего поступка. Забудь об этом. Мы же не в Америке.
— Жаль. И адвокат мне ничего не говорил об этом. И как вести себя не предупреждал.
— А что он вообще делает? Сдается мне, что он мутит воду.
— Но это же адвокат… Хотя вы правы, делает он крайне мало. Только письма передает и сидит молча на допросах. С ним, конечно, спокойней, но все же…
— Ладно, куколка, собирайся давай в поездку. Может еще с кем познакомишься.
Камере нашей очень неплохо перепадало от моих путешествий. Каждый раз я знакомилась с кем-то, и потом нам присылали и сигареты, и кофе, и конфеты, чтобы побаловать. Такие передачи невесть от кого, я всегда раздавала на камеру.
Женя это обожала и считала моим талантом. Я же не применяла никаких особых методов, просто радовалась, когда шла куда-то и всегда улыбалась. Это срабатывало, и слава шла впереди меня. Часто, когда я с кем-то знакомилась, меня сразу узнавали, говорили, что слышали обо мне и что я молодец. Какой женщине это не будет приятно?
Собравшись, я в нетерпении ожидала поездки. Это было событие из ряда вон, ведь я буду находиться не только в тюрьме, а поеду куда-то. Наконец за мной пришли. Сначала, как обычно, отправили в «боксик» для ожидания машины. Боксиком называлось крошечное помещение размером два на два. Бетонные стены, маленькая лавочка и бочка в углу. Бочка была предназначена, чтобы справлять нужду, но если мужчина еще смог бы это сделать, то женщина — вряд ли. Ну, только если она двухметрового роста. Бочка была высотой мне по пояс и стояла здесь видимо просто для интерьера. Хотя нет, она всегда оставалась полной почти до краев. Явно не женщины были к этому причастны. Аромат стоял еще тот. Как ее, интересно, опорожняли? И делали ли это когда-то? Может, дожидались естественного испарения, и тогда кто- то мог снова ей воспользоваться? Но, к счастью, просидеть в боксике мне пришлось совсем недолго, через час меня вывели на свет божий. Это было именно так, потому что из тюрьмы меня действительно вывели на тюремный двор, где светило солнце и был свежий воздух. Я радовалась как ребенок. Рядом стоял «воронок», и меня любезно пригласили в него. Забираться в воронок довольно нелегкое дело, потому что он высокий и редко когда бывает лестница. А вот однажды мне посчастливилось спускаться из него с наручниками за спиной. Вот уже где необходима сноровка. Здесь, в СИЗО, меня знали, и конвойные чаще всего помогали, не доводя до абсурда ситуацию.
Радость моя тут же улетучилась, потому что именно для меня был уготован еще один сюрприз. В воронке стояло несколько скамеек, привинченных к полу, которые предназначались, увы, не мне. На них уже сидели другие заключенные — мужчины, а мне предложили пройти в «стакан». Так у них называлась маленькая железная каморка внутри воронка. По всей видимости, для особо опасных преступников. Но так как они не могли (или не хотели) сажать меня рядом с парнями, меня заперли в этот стакан. Поездка была ужасна. Я могла стоять там полусогнувшись (выпрямиться в полный рост не могла, но и сесть было некуда), держаться не за что, полная тьма. Это было похоже на аттракцион, можно катать желающих получить острые ощущения.
Поездка в стакане это просто издевательство, сродни пытки. Меня мотало из стороны в сторону, а к концу путешествия на теле не было живого места от ударов о железные стенки. От темноты и дезориентации тошнило и вот-вот могло вывернуть наизнанку. При всем этом приходилось терпеть и поддерживать светскую беседу с молодыми (и не очень) людьми. Кошмар! Когда машина, наконец, остановилась, прибыв к месту назначения, мне уже было на все плевать, и притвориться сумасшедшей не составило бы труда.