она конфисковывала у нас колоду и относила начальнику этажа. Мол, вот такая я бдительная. Никого обмануть этими действиями было нельзя, но все продолжали участвовать в спектакле.
Однажды к нам привели очередную новенькую. Это была маленькая аккуратная женщина, подтянутая и спортивная. Со спины можно было решить, что ей пятнадцать, но на лице отобразились прожитые годы. Думаю, что ей было около пятидесяти, но она оставалась такой бойкой и активной, что давала фору всем молодым лежебокам. На следующий же день на прогулке она громко объявила:
— Так, уважаемые девушки! Минуточку внимания.
Все удивленно повернулись к новой женщине.
— Я предлагаю каждый день на прогулке делать зарядку. Вести ее буду я, если никто не возражает. Кто хочет, присоединяйтесь. Воздух в камере ужасный, гуляем мы мало, надо постараться получить максимальную пользу от прогулок: насытить организм кислородом, размяться, укрепить мышцы. Итак, я начинаю.
Ее энергия и задор привлекли всех, и девочки ради развлечения последовали за спортсменкой. Мы приседали и махали руками, бегали по кругу и наклонялись. Хватило нас ненадолго — все же силы были не те, сказывалась нехватка воздуха, плохое питание и огромное количество выкуриваемых сигарет. Очень часто многие вообще ленились выходить на прогулку и оставались в камере. Тогда ее не могли оставить открытой и проветрить.
В те дни, когда лил дождь или было очень холодно, наша спортсменка-активистка пыталась растормошить сонное царство и заставить заниматься в камере. Но это было смехотворно, так как места катастрофически не хватало. Тогда она уговаривала нас делать упражнения хотя бы лежа на наре:
— Смотри вот так поднимай ногу, согнутую в колене…
— Да отвали ты. Достала уже, — злились мы, и на этом ее потуги прекращались.
Еще на улице иногда играли в какую-нибудь подвижную игру, но это тоже было просто издевательством, так как дворики были очень маленькими и побегать в них не удавалось.
Женя проинформировала, что время от времени в камеру попадает подобная активистка, и заканчиваются ее спортивные занятия всегда одинаково.
Время от времени в камере устраивали обыск, в просторечье «шмон». Не берусь судить о законности таких действий, но пока мы бывали на прогулке, камеру могли перевернуть вверх дном. Чаще всего ничего криминального у нас не хранилось, разве что письма, которые были запрещены. Но в них и не было никакой полезной для начальства информации. Что искали, было не совсем ясно, возможно такие обыски — просто плановые. Не очень-то приятно было возвращаться в камеру и лицезреть все свои вещи, перевернутые вверх дном, а еще чего доброго не досчитаться пачки сигарет. Ни на что другое охрана не зарилась. Иногда такого обыска оказывалось мало, и нам велели собирать скатку (то есть матрас), каждой взять свои пожитки и со всем этим добром выйти в коридор. Подобный обыск длился довольно долго, мог занять полдня, пока мы собирали эти тяжеленные матрасы, а потом закидывали их наверх. Это было не простым делом. Не припомню, чтобы у нас хоть раз нашли что-то предосудительное во время этих обысков.
В остальном каждый день был похож на предыдущий, вот поэтому мы были рады любому происшествию, которое могло разнообразить нашу жизнь.
Глава 12
Однажды утром дверь привычно грохнула, и в камере оказались две девушки. Они не выглядели перепуганными новичками, и это сразу бросалось в глаза. Женя, увидав у одной из них огромную сумку, тут же очутилась рядом.
— Кто такие?
Мы из соседней камеры. Нас перекинули.
По идее подобные перетасовки камер должны были происходить регулярно. Якобы для того, чтобы мы сильно не привыкали друг к другу. Чем это могло помешать тюремному спокойствию не ясно, но нас часто этим пугали охранники. Тем не менее, на моем веку подобное случилось один-единственный раз именно с этими девочками из соседней камеры. Может в другой раз мы отнеслись бы к их появлению с подозрением, но они сразу внушили всем доверие. Мне новенькие приглянулись вмиг, ведь были они моими ровесницами, тогда как все остальные на десять или двадцать лет старше (не беру в расчет старую Нину). К тому же, выглядели обе миловидно и аккуратно. Опыт распознавания людей с первого взгляда приходит в тюрьме очень быстро и остается на всю жизнь. Тогда я не ошиблась и осталась дружна с ними по сей день. Ту, что с огромной сумкой, звали Катя, и Женя тут же завела с ней беседу: