– В чём я попался интересно? – спросил, подражая его манере.
– А тем, что ты предлагал ему деньги! – с усмешкой произнёс помощник прокурора.
– И какую сумму денег я ему предложил?
– Как какую? – переспросил меня.
– Да, речь шла о деньгах, но что-то в записи не слышал, что я ему предлагал какую-то
сумму денег? – с усмешкой сказал, глядя ему в глаза.
Горячев со злостью ударил ладонью об стол и вскочил из привычного своего места.
– Если бы ты не совершал этого преступления, то и встречу бы не назначил! А, так,
чувствуете свою вину, вот и пытаетесь теперь выкрутиться!
– Так! Андрей, Андреевич, вы же сами мне предложили встретиться, решить эту
проблему мирно!
Сорокин, опустив свой взгляд, сделал вид, что не слышал моих слов.
– Выворачивай карманы! Выкладывай всё на стол! – пролаял Горячев.
– А что, для прокуратуры законы не писаны? Вы, сначала, составьте протокол личного
досмотра, пригласите понятых! А потом уже и карманы можно проверить! Всё, как
положено! – предложил в ответ.
– Составим, не бойся! У нас вещи не пропадают, как у вас, на мойке!
– Я думал, что прокуратура, это тот орган, который следит за выполнением законов и
сама, в первую очередь, неукоснительно исполняет их! Оказывается, что вы, просто,
прикрываетесь законами в свою пользу! Во-первых, я не боюсь! Во-вторых, выворачивай-те,
выкладывай-те! Или вас не учили в прокуратуре культуре поведения, культуре речи! У нас,
вытрезвителе, это в порядке вещей! – выцедил из себя. После этого вытащил из карманов
всё, что там у меня лежало. Он внимательно перебрал вещи:
– Всё!?
– Да, всё! Денег, как видите, нет! Вы, это хотели увидеть? – развёл в сторону руки.
Он пощупал меня, больше ничего не нашёл.
– Присядь! – прошёлся взад вперёд, заложив руки за спину о чём-то размышляя.
Наклонился надо мной:
– Ты, в бывшем, военный? Я знаю, военный! Сознайся чистосердечно, мы это учтём!
– Мне, не в чем сознаваться! Я уже в прошлый раз всё сказал!
– Ты, до конца не понимаешь сложность своего положения! Мы же сейчас поедем к
тебе домой! Там, проведём обыск, наверняка найдём какой-нибудь боеприпас, или ещё хуже,
оружие! Это в первую очередь позор, перед соседями, перед знакомыми! Все узнают, какой
ты!
– Какой я? Александр Васильевич! У вас есть основание, для проведения обыска? Или
для вас законы не писаны? – обратился к нему, смотря прямо в глаза, – Езжайте, проверяйте,
найдите, что хотите! Вот только не пугайте меня! Я уже вышел из этого возраста! Соседи,
знакомые знают меня очень хорошо! У них давно сложилось впечатление обо мне! Вы сами
себя опозорите! Станете посмешищем!
– Я вам даю последний шанс! – зло выкрикнул Горячев.
– Шанс на что? – спросил спокойно.
– Если скажешь правду, то мы тебя отпустим, если нет, то сегодня же окажешься в
Изоляторе Временного Содержания!
– Хорошо! Я вам очередной раз расскажу правду! Но предупреждаю! За это время,
совершенно ничего не изменилось! А, то, что вы хотите услышать не является правдой!
Оговаривать себя, ради вашей прихоти, я не собираюсь! Так что извините меня! Ничего
нового вы не услышите!
– Всё ясно! Выйди в коридор! Там подожди!
Я присел в коридоре на лавочку. На часах показывало время: 20:35. Через полчаса
Горячев, выйдя из кабинета Жданова, подошёл ко мне, от него пахло салом и водкой:
– Ну что, готов рассказать, или будем дальше упираться?
– Извините! Я не могу рассказывать то, что вам хочется услышать! Так же я не
упираюсь, как вы изволили мне сказать!
– Андрей Андреевич! Сажайте в машину, везите в ИВС! – он стоял передо мной, с
неприятным запахом, разведя руки в разные стороны, водя языком по своим зубам. В тот
момент, уже, был готов поехать куда угодно, лишь бы не видеть этой пьяной морды. За эти
пять с половиной часов, он, уже, мне, порядком надоел своей беспринципностью, грубостью
и надменностью. Когда ко мне подошёл следователь угрюмый с опущенной головой, в какой-
то степени, даже обрадовался, что могу уйти отсюда. С другой стороны, присмотревшись к
следователю, стало смешно, я кое-как удерживал улыбку: «Да, Андрей Андреевич, вам не
наливали, наверное! По какой-то причине ещё нельзя!..»
Выйдя на улицу, сели в Ниву зелённого цвета. Следователь, хотел завести машину,
что-то вдруг вспомнил и убежал, оставив ключи в замке зажигания. Подошёл к Горячеву, они
вместе вошли внутрь здания. Я усмехнулся: «Они, что думают, я попытаюсь угнать
машину!» Это походил на дешевый трюк. Так, ещё просидел полчаса. Вышел Горячев,
подошёл, открыл дверь машины:
– Ну что?! Я тебя спрашиваю последний раз! Если закрою дверь, то уже назад,
обратной дороги не будет!
– Ничего! Поехали в ИВС! – чётко и внятно, ответил я.
– Ты что не понимаешь? Сейчас лишишься свободы! Тебя закроют! Будешь сидеть с
уродами в петушатнике! И в дальнейшем твоё положение не изменится!
– Александр Васильевич, мне холодно! Вы держите дверь открытым! Если едем, то
едем, если нет, то я пойду домой!
– Жди! Сейчас выйдет Андрей Андреевич, и вы поедете!
– Спасибо!
Он со злостью хлопнул дверью машины и удалился к входу прокуратуры!
Через некоторое время вышел Сорокин, сел за руль! Вскоре мы оказались в УВД
Свердловского района. Он оформил протокол о задержании, медленно записывая мои
данные. Снова в машине, поехали в сторону ИВС.
– Жалко мне тебя капитан! – вдруг сочувствующе признался Сорокин, – ведь посадят,
глазом не моргнут!
– Пусть сажают, если им хватит совести на это! – удручённо ответил я. Мы, молча,
поехали дальше.
– О чём думаешь? – остановившись на светофоре, смотря на дорогу, спросил
следователь.
– У меня одна мысль: почему именно на нас написал Соломин!
Он резко повернул в сторону прокуратуры, притормозил на остановке:
– Иди!
– Куда мне прикажете идти?
– Домой иди!
– Спасибо! – я вышел из машины.
На следующий день рапортом доложил начальству о нарушениях моих прав со
стороны прокуратуры. Как обычно, ответа не получил.
Я понимал, что презумпция невиновности, в нашей стране, особенно в отношении
милиционеров не работает. Работала ли вообще? Если сама прокуратура безбожно его
нарушает!
Мы вернулись к средневековым подходам решения внутренних проблем. Новый
инквизитор, (возможно, насмотревшись мистических триллеров, начитавшись
фантастической литературы, боясь преследований этих существ), объявил безосновательный
клич, поддержанный политиками и государственными силовыми структурами. Министр
МВД, своим лозунгом, выпустил на волю злобного джина, который начал культивировать
низменные, человеческие качества: эгоизм, кляузничество, доносы, лизоблюдство, алчность,
карьеризм. Законы инквизиции остались, без изменений. Только, вместо борьбы с
антихристианскими ересями, с еретиками, с ведьмами, с евреями, начали борьбу с
оборотнями в погонах. За милиционерами, стоящими на страже законов и порядка, началась
охота. Их стали преследовать, обвинять, осуждать. Сотрудник милиции, стал бояться,
сомневаться в своих действиях, при исполнении служебных обязанностей. В каждой
структуре, ведомстве, есть разные люди, и хорошие, и плохие, и не угодные начальству. Но,
ни кто не кричит на всю страну, о своих недостатках и не объявляет борьбу своим
работникам, окрестив их сказочными чудовищами и злыднями. Особенно, это касается
структур, на котором держится вся государственная власть и наша с вами безопасность.
Другими словами, инквизиторы, замахнулись на устои безопасности простых граждан и
всего государства в целом. По вине, необдуманных действий, со стороны государственных